антипсихотиков благодаря способности вызывать летальное снижение числа белых кровяных телец у некоторых пациентов, не смог справиться с моим бредом. Я была перепугана и обеспокоена; моя семья была встревожена и обеспокоена; мой врач была озадачена и обеспокоена. Доктор М. сказала мне: чем дольше длятся и чаще возникают эпизоды, тем больший ущерб наносится моему мозгу.

Томографические исследования мозга пациентов с шизофренией показали уменьшение объема серого вещества, а также увеличение вентрикулярных (желудочковых) полостей.

Любого человека выбьет из колеи известие о том, что его мозг гложет неконтролируемая болезнь. Возможно, меня оно смутило особенно сильно, поскольку с самого детства мозг был одним из моих самых ценных активов. Я начала читать в два года; первой из учениц (и учеников) решала любую математическую задачу в начальной школе; я училась в Йеле и Стэнфорде и окончила Стэнфорд со средним баллом 3.99; я работала менеджером и научным сотрудником в одной из университетских лабораторий исследований мозга. Моя тревога в связи с возможной потерей серого вещества питала мой бред. Однажды днем я в панике позвонила мужу на работу и стала бормотать о пауках, которые проедают норы в моем мозге. И поэтому слова Соломона были для меня ударом под дых. Но его утверждение о «замещении и стирании» отражает общее представление о шизофрении, непохожее на представление о других психиатрических диагнозах, таких как депрессия или обсессивно-компульсивное расстройство. История шизофрении – это история с главным героем, «шизофреником», который вначале представляет собой прекрасный и доброкачественный сосуд с прекрасным и доброкачественным содержимым, а потом деформируется под разрушительным действием психоза. Тогда сосуд заполняется всякой мерзостью, и следующие за этим злые мысли и преступления становятся неотделимы от героя, в котором уже не узнать того человека, каким он был когда-то.

Открытой информации о Малкуме Тейте до момента постановки диагноза, то есть до 1977 года, не так много. Юный Малкум получал высокие оценки. Он любил читать. А потом сошел с ума. Однажды мать ехала с ним по Уилсон-стрит в Балтиморе, где мальчик заметил почтовый ящик с надписью «Уилсон». Это совпадение в силу какого-то логического выверта побудило его выскочить из машины, вломиться в ближайший дом и жестоко избить мужчину, находившегося внутри. Срыв Малкума привел к первой из пяти госпитализаций.

Американский Национальный альянс по психическим заболеваниям (The National Alliance on Mental Illness, NAMI) определяет себя как «крупнейшую стихийно возникшую организацию в области психического здоровья, чья деятельность направлена на улучшение жизни миллионов американцев, испытывающих воздействие психических заболеваний». NAMI также известен в сообществе адвокатов по психиатрическим вопросам как первая инстанция, в которую напуганные и часто отчаявшиеся родственники приходят за помощью и поддержкой.

На веб-сайте альянса открывается всплывающее окно с заголовком «Мы называем это эффектом NAMI». Эффект NAMI описывается следующим образом.

Всякий раз, как вы протягиваете руку, чтобы помочь кому-то подняться…

Всякий раз, как вы делитесь своей силой и способностью быть стойкими…

Всякий раз, как вы предлагаете поддержку и понимание семье, которая заботится о любимом человеке…

Эффект NAMI растет.

Надежда начинается с вас.

Из текста этого всплывающего окна неясно, кто предполагается в роли этих целевых «вас».

NAMI гордится своим активизмом: «Изо дня в день NAMI деятельно формирует национальный общественно-политический ландшафт для людей с психическими заболеваниями и их семей». Примеры описаны в отчете за 2012 год. Перечисленные под шапкой «Законодательные меры по улучшению здравоохранения в области психического здоровья в Америке» благие дела включают Закон о помощи семьям в случае кризиса психического здоровья от 2016 года (HR 2646) и Закон об укреплении психического здоровья в нашем обществе от 2014 года (HR 4574). «NAMI-родители», как их называют на адвокатском жаргоне, то есть родители ребенка или детей с проблемами психического здоровья, вовлеченные в санкционированный NAMI активизм, приезжали и выступали на совещаниях 2014 года, где речь шла о законе № 1421 (для краткости – АВ 1421), разработанном законодательным собранием штата Калифорния.

NAMI – организация, известная своей активностью в общественно-политической сфере и инициировавшая несколько законов по улучшению здравоохранения в области психического здоровья.

Общественные дебаты шли во всех округах Калифорнии, и каждый округ обсуждал вопрос о том, принимать ли закон AB 1421, предложенный на рассмотрение в 2002 году. То есть открывать ли двери для безобидного на слух «ассистированного амбулаторного лечения», также известного как «недобровольное лечение любого человека с психическим расстройством, который в результате этого расстройства представляет опасность для других или самого себя или является лицом со стойкой нетрудоспособностью». АВ 1421 «также создаст программу помощи в амбулаторном лечении для любого человека, который страдает от психического расстройства и отвечает определенным критериям». Как и идея Закона об укреплении психического здоровья в нашем обществе, идея АВ 1421 кажется во многих отношениях неоспоримой: как же можно не хотеть оказывать помощь людям, которые в ней нуждаются?

И все же дебаты вокруг АВ 1421, как я выяснила в Сан-Франциско, затрагивали важнейшие вопросы автономии и гражданских свобод. Этот закон допускает, что люди с определенным уровнем психического нездоровья более не способны принимать решения о собственном лечении, включая прием лекарственных средств, поэтому их необходимо заставлять лечиться. Сартр утверждал: «Мы – это наш выбор». Но чем становится человек, если допустить, что он внутренне не способен этот выбор сделать?

Фильм «Изгоняющий дьявола» вышел в 1973 году, за четыре года до первой госпитализации Малкума Тейта. Названный журналом Entertainment Weekly самым страшным фильмом всех времен, «Изгоняющий дьявола» преподносится компанией Warner Bros. как фильм о «невинной девочке… в которой обитает ужасающая сущность, о лихорадочной решимости матери спасти ее… и двух священниках… вместе вступающих в битву с высшим злом».

«Невинная девочка» – это Регана (актриса Линда Блэр), которая становится одержима «ужасной сущностью» после игр со спиритуалистической доской. Ее мать Крис (актриса Эллен Берстин) – популярная актриса, которая получает приглашения в Белый дом и нарочно создает ажиотаж на съемочных площадках. Мы впервые знакомимся с Реганой, когда она вбегает в пространство экрана – крупный план на челку и широко распахнутые глаза, – чтобы поздороваться с матерью и поцеловать ее. Как она провела день? Ну, она играла во дворе, потом был пикник, а еще она видела «красивую серую лошадь». Она играет свою роль миленькой, балованной, до мозга костей американской девчушки, стараясь подольститься к матери: «Мам, неужели мы не можем купить лошадь?» Даже ее обращение к проклятой спиритуалистической доске отдает капризностью. Когда Регана впервые играет с ней в кадре, в присутствии Крис, она пытается продемонстрировать матери присутствие духа, задавая ему вопрос: «Капитан Гауди,