Жизнь требовала от них постоянного напряжения сил, и в ней было все – распри, паломничества, пиры и охота. Хладнокровные и суровые, не отличавшиеся вежливостью, они не были лишены остроумия и умели вовремя отпустить шутку по адресу своих подчиненных, быстро находили нужный ответ; их застольные песни были полны боевого задора. Они могли быть жестокими даже по отношению к собственным женам, которых брали, только рассчитав прежде их ценность с точки зрения политической и хозяйственной выгоды. В их действиях прослеживался трезвый расчет. Скольких людей мог прокормить такой-то и такой-то фьеф? Насколько силен был тот или иной соперник? Какой неожиданности можно ожидать со стороны войска короля Франции или римского папы в случае того или иного конфликта? Воспитанные в правилах своего сословия, они были укоренены в культуре, которая почитала обычаи, освященные временем, в основе которых лежал чтимый всеми, священный и неприкосновенный закон. Они на деле были весьма сведущи в законах своего времени, зачастую довольно запутанных, ведь на каждой территории были свои собственные городские, таможенные и другие законы. Чем больше творилось беззакония, тем настоятельнее проявлялась необходимость следовать, по крайне мере формально, букве закона. Судебные разбирательства были вторым любимым занятием баронов после распрей и войн. Для них решение спорных дел при помощи поединка или суда были двумя формами одного противостояния. «Бог и мое право»: пусть Господь разрешит спор в результате поединка или посредством «Божьего суда».

Занятия книжностью и делами благочестия были уделом младших сыновей и прочих дальних родственников, которые уходили в основанные ими монастыри. Каждый барон, имевший высокое положение или обладавший влиянием в церкви и государстве, мог добиться поставления своего родственника в епископы или аббаты или обеспечить ему доходное место в капитуле кафедрального собора.

Порывистые, импульсивные в делах и словах бароны, упорно отстаивавшие право на свой французский или английский фьеф на протяжении нескольких поколений своего рода, при всех тяготах своего беспокойного боевого существования, часто устраивали роскошные пиры и грандиозные празднества. Господские праздники и память святых, бывших «вассалами» в Божьем царствии Царя-Христа, часто совпадали с памятным днем основания какого-нибудь аристократического дома. Эти великие праздники церковного года, отмечавшиеся торжественной службой в Божьем Доме, когда могло происходить освящение нового храма, давали возможность сеньору собрать своих вассалов для совета с ними по поводу очередной распри с враждебным соседом, или совместного похода, или бракосочетания в собственном доме или в доме вассала.

В XII столетии, в пору своего наивысшего могущества, средневековые бароны, по-прежнему честолюбивые и деятельные, внезапно оказались перед лицом серьезного кризиса, внешнего и внутреннего. Набиравшие силу монархии Запада начали посягать на их свободу и власть. И это было еще не все; городские коммуны богатели, занимаясь торговлей и открывая мануфактуры, производя товары повседневного спроса и предметы роскоши, и рано ввели денежное обращение; они все больше подчиняли себе аристократию в экономическом и финансовом отношении, в то время как аристократия все больше беднела. Мир Средиземноморья и Ближнего Востока с его древними легендами, который все больше открывался ей через участие в крестовых походах, озадачивал ее и сбивал с толку. Образованная придворная аристократия Византии и высокоцивилизованный мир ислама с глубоким презрением смотрели на рыцарей-франков Западной Европы. Оказавшиеся в незавидном положении бароны Запада приняли брошенный им вызов. Их ответом было широкое участие в еретических религиозных движениях и создание закрытых придворных аристократических обществ.

Как уже говорилось ранее, основным средством существования аристократии была земля; она жила за счет труда своих крестьян. В Англии во времена ее завоевания норманнами подавляющая часть крестьянства была до некоторой степени несвободна. Эту несвободу нельзя смешивать или отождествлять с рабством, будь то древним или современным. Несмотря на то что в Европе все же существовали рабы вплоть до XVII–XVIII вв. В основном это были славяне, захваченные в качестве военной добычи в Восточной Европе (считалось, что само их название slave говорило о том, что им суждено быть рабами) или попавшие в плен участники боевых действий в Восточном Средиземноморье. Английский villein, французский vilain, немецкий holde находились в зависимости от своего сеньора, выполняли повинности в его пользу и платили налоги. Виллан трудился на земле своего сеньора, а также отдавал ему часть доходов со своего собственного надела; он был обязан принимать участие в общих артельных работах на строительстве замков сеньора, дорог и мостов в его владениях. Каждый виллан обязывался молоть все свое зерно только на мельнице сеньора, за помол взималась определенная плата. Кроме ветряных мельниц (которые, возможно, впервые появились в Персии) были также водяные мельницы; к концу XI столетия их было в Англии свыше 5 тысяч. Самым тяжелым среди всех обязательств была уплата особой пошлины – taille, налагаемой на вассала его сувереном. Это был произвольный налог, который взимался тогда, когда сеньор считал это «необходимым»; его платили как свободные, так и несвободные крестьяне. Однако они не были рабами; монархия и церковь гарантировали им защиту, главным образом потому, что оба общественных института стремились сохранить «старый добрый закон», который был собственно крестьянским законом, который защищал права крестьянина в манориальных судах. Однако эти суды перешли под контроль сеньора; он назначал или, во всяком случае, подтверждал полномочия провоста, или главного судьи, который зависел от сеньора или, в случае его отсутствия, от его представителя (стюарда или бейлифа).

Истоки несвободы крестьянина Средневековья были различны. В странах Средиземноморья она коренится в договоренностях поздней античности, когда крестьяне были прикреплены к земле государством, чтобы тем самым гарантировать уплату налогов. Для народа в подобной ситуации вторжение на его землю сарацин, норманнов, испанцев или франков означало только смену хозяина, а не изменение статуса. В Северной Германии раннего Средневековья свободные крестьяне часто переходили более или менее добровольно под покровительство сеньора. Каждый, кто ставил себя под его защиту, освобождался от военной службы; теперь эту его обязанность выполняли за него рыцари сеньора. Крестьянин взамен обязывался платить арендную плату за себя, свое семейство и свою земельную собственность. В качестве примера можно привести события, происходившие в Зальцбурге в VIII в., когда 237 небольших земельных наделов крестьян вошли в состав 50 больших поместий, из которых 21 принадлежало церкви, 12 – герцогам Баварии и 17 – другим большим сеньорам. Это отчуждение крестьянских земельных наделов и последующее их присоединение к крупным поместьям было одним из наиболее важных событий в социальной истории Европы.

Несвободные крестьяне Западной Европы тем не менее обладали некоторыми правами. Кроме той земли, которую сеньоры передавали им во временное владение, они могли также иметь выделенное в их полную собственность земельное владение – аллод.