Вокруг были горы. Рядом шумела быстрая река. Над чайханой сиял лозунг «Пусть живет в веках имя Владимира Ильича».

Я разговорился с соседом по столу. Собеседник, Абдуразак Турсунович, узнав, что я из «самой Москвы», не дал мне заплатить за еду и пригласил зайти к нему на работу, в райком партии. Из любопытства я согласился.

В кабинете, рядом с креслом Абдуразака Турсуновича, возвышался гипсовый бюст Ленина.

Ни слова не говоря, гостеприимный хозяин ловко приподнял полый бюст и извлек из тайника бутылку «Столичной».

Выпив водки, я неосторожно оставил свой московский телефон.

Сверкнув золотыми зубами

Вскоре в моей квартире раздался звонок.

Абдуразак сообщил, что находится в столице с двумя товарищами – проездом в Болгарию – и хотел бы подарить мне дыню.

Я пригласил гостей в ресторан «Метрополь».

«Товарищами» оказались две узбечки, одетые для заграницы в приличное джерси, из-под которого выглядывали пестрые национальные штаны. Обеих звали Гульсара.

Сверкнув золотыми зубами, девушки улыбнулись и принялись за еду.

После супа одна Гульсара заснула, другая включила оказавшийся при ней радиоприемник «Спидола».

Смерть товарищей

Спустя десять дней, на обратном пути, Абдуразак Турсунович появился у меня дома.

– А где товарищи? – поинтересовался я.

– Они для меня умерли, – отрезал партработник.

Оказалось, «товарищи» дрогнули за границей и загнали «Спидолу».

Инструмент для шашлыка

Директор местной школы в Ургуте повез меня к себе в гости.

По дороге он спросил:

– Ты почему такой худой? Ты бедный или больной?

Пастух перегонял стадо через дорогу. Показав пальцем на отставшего барана, учитель констатировал:

– Инструмент для шашлыка.

На коврах

Приехали в дом.

Женщины внесли в комнату обильную еду и выпивку. Мужчины возлежали на коврах среди подушек.

Подняли тост за нерушимую дружбу между русскими и узбеками. Компания пила «горькую» стакан за стаканом.

Мертвецки нажравшись, завалились спать на тех же коврах.

Ведьмино зелье

Наутро директор школы, подмигнув, сообщил, что в сарае выращивает опиумный мак и коноплю. И что сейчас наступил момент отведать от «плодов сих».

Он бросил в прозрачный зеленый чай кусочки вещества, похожего на вар. Жидкость мгновенно окрасилась в густой черный цвет, превратившись в ведьмино зелье.

Мир невиданных красок

Колдовской эликсир подействовал. Вскоре хозяин и гости явно отправились в мир грез.

Я, в свою очередь, приготовился последовать за ними.

Ничего не произошло. Путешествие не состоялось. Разочарованный, я направился к автобусной станции.

На полпути

На полпути мне стало худо.

Я потерял сознание. Очнулся в придорожной канаве. Этим все и закончилось.

Школьный пастырь так и не открыл мне волшебный опиумно-конопляный мир.

В Москву хочу

Закончив узбекский вояж, я ехал в аэропорт.

Моими попутчицами были две симпатичные москвички. Попросив по дороге остановить машину, одна из них вышла за газированной водой.

Шофер обратился к оставшейся девушке:

– Ты откуда, сестра?

– Из Москвы.

– Из самой Москвы?

– Да.

– Замужем?

– Да.

– Дети есть?

– Есть.

– Подруга твоя тоже из Москвы?

– Да.

– Замужем?

– Замужем.

– Дети есть?

– Есть.

– В Москву хочу! – прищелкнув языком, мечтательно подвел итог водитель.

Совершенству нет предела

В 23 года, представив школярские работы, я вступил в Союз художников.

Мне предложили поехать с творческой группой на Север.

В составе группы была миловидная девушка Таня Г., живописавшая крепкой академической рукой северную красоту. Ее сопровождал ухажер, высокий немолодой журналист по фамилии Файнштейн.

Куда бы мы ни приезжали, в местных газетах появлялись статьи, подписанные неким Дымовым, начинавшиеся примерно так:

«Свежее утро. Тишина. Легкий ветерок встрепенул рябью зеркало озера. Чайка взмахнула крылом. Вдали эхом прозвучал гудок парохода.

Какая красота! Сюда бы художника, да настоящего!

И вот они явились – кудесники и волшебники…»

В конце очерка следовало:

«Вернувшись с этюдов, неутомимая и всегда неудовлетворенная собой, Таня Г. еще долго ворожила и колдовала над работами. Ведь так хочется создать шедевр. Поистине, совершенству нет предела».

Как цыгану живется на Святой Руси

Один раз автобус повез художников на экскурсию.

По дороге за окном появился цыганский шатер, раскинутый в поле.

Перед шатром стоял сундук с дымящимся самоваром. Смуглый цыган со смоляными волосами и бородой сидел и пил чай. Рядом лежала гитара.

Из-за мужа выглядывала красивая голубоглазая цыганка. Две проворные дочки суетились по хозяйству. Конь, собака и кошка дополняли компанию.

Вообразив себя Алеко, я попросил шофера остановиться и вышел. Увидев меня, цыгане стали махать руками, приглашая к ним присо-единиться, что я и сделал.

Радушный хозяин угостил водкой. Рассказал, что они здесь отдыхают и «дерут корье» на продажу. Я, с бородой и длинными волосами, сам смахивал на цыгана, что подтвердили мои новые друзья.

Прикончив бутылку, мы отправились за второй в деревню.

Когда «два цыгана» оказались в деревушке, местные мальчишки стали в нас кидать камнями. Проклятия, ругательства и оскорбления посыпались на наши головы со всех дворов.

Едва живые, мы добрались до продуктовой лавки.

Я понял, что цыгану нелегко живется на Святой Руси.

Странные люди

Я отдыхал с друзьями на Украине.

Вечером приехал в маленькое местечко Овруч.

В сумерках заметил странных, допотопно одетых людей. Собравшись в кружок, они беседовали друг с другом.

Мне показалось, что я их знаю.

Присмотревшись, я вдруг сообразил, что все они евреи. Каким-то чудом не убитые немцами.

Я подумал: «Может быть, у них сохранились старые книги».

Тебе этого не понять

Через пару дней я снова оказался в Овруче.

Зашел в тесный затхлый обувной магазинчик. На полках громоздились блестящие черные калоши на красной подкладке.

За прилавком стоял пожилой еврей в кепке и болтал с украинской крестьянкой.

Поздоровавшись, я спросил, не продаст ли он Талмуд. Продавец, решив, что меня подослали, выпрямился и громко сказал:

– Я воевал на войне и награжден орденом Красной Звезды.

Из чего, вероятно, следовало, что Талмуда у него нет.

Крестьянка в недоумении поинтересовалась, о чем идет речь.

– А! Тебе этого не понять! – с сильным еврейским акцентом воскликнул ветеран.

Стихи нового знакомого

В 65-м году я познакомился с художником Мишей Однораловым.

Новый приятель, придя ко мне в студию, сказал:

– Я только что сочинил стихи. Давай, почитаю.

И прочел стихи Мандельштама, которые я знал наизусть.