– Друг мой, понимаете ли, – заговорил тут фон Беренштайн, – кажется, с ландскнехтами, а их шестьсот шестьдесят человек, нам договориться будет непросто. Уж больно много они хотят серебра.

Волков посмотрел на него с заметной долей удивления: «А что же вам надобно от меня?»

– А вам, – продолжал генерал, – как нам стало известно, была передана изрядная сумма денег.

– Чрезмерная сумма, – добавил фон Бок.

«Ах, вот оно в чем дело. Чрезмерная сумма! А я-то полагал, дело в установлении субординации».

– Думаю, что излишки денег понадобятся нам для найма ландскнехтов, – продолжал фон Беренштайн.

Сказав это, и он, и фон Бок стали ждать, что ответит Волков, а тот ничего не говорил, молчал и глядел на руководителей кампании. Он просто ждал, что еще они предпримут. Он не спешил.

– Отчего же вы молчите? – выкрикнул фон Бок. – Экий вы молчун, однако!

– Или, может, вы думаете, что мы справимся без ландскнехтов? – поинтересовался фон Беренштайн.

«Я думаю, что вы, два старых жулика, не получите от меня ни пфеннига».

– Господа, – наконец заговорил он, – жид Наум Коэн долго уговаривал меня взяться за это дело, сулил мне хорошие деньги и дал мне хорошие деньги, иначе я бы занимался своей войной и вам своим молчанием не докучал бы. Я подписал с жидом контракт. И в контракте, который я подписал, сказано: доппельзольднеров, солдат первых и задних линий, стрелков и арбалетчиков на мое усмотрение всего тысяча пятьсот человек, триста человек саперов с инструментом шанцевым и сто кавалеристов. Барабанщики, трубачи, кашевары, возницы и люди прочие тоже есть в контракте. На то мне и были выданы деньги. На ландскнехтов в моем контракте денег не было.

– «В моем»… «в моем контракте»! – закричал фон Бок раздраженно. – Нет никакого «вашего» контракта, работаем над одним делом, и контракт у всех должен быть один. Один на всех. – Маршал сделал маленькую паузу и после стал выговаривать едко: – А вы сюда в дорогой карете приехали, прямо граф какой, весь в мехах и бархате, при гербах княжеских, да выезд весь ваш на хороших конях.

Волков покивал, как бы соглашаясь с упреками, но как только представилась ему возможность, заговорил:

– Цепь с гербом от князя Ребенрее заслужил я не на бальных паркетах и не за шутки на пиру – получил я ее за дело тяжкое вместе с земельным леном. Карету мне подарили благодарные жители города Малена за победу над горцами при холмах, а люди мои и вправду ездят на конях хороших, но коней тех не я им покупал, на дорогих коней у меня серебра нет, тех коней я брал железом в разных делах, коих в жизни моей было немало.

– Хорошо, хорошо, – примирительно покивал генерал Беренштайн, – ваше право ездить хоть на карете, хоть на телеге. Но не может такого быть, чтобы ничего от выданных вам денег не осталось. На дело сие купчишки собрали пять тысяч золота, нам дали всего три с половиной тысячи. Значит, вам дали полторы.

«Вон оно как, купчишки, видно, ценят меня больше вашего, судя по тому, сколько привезли мне золота».

– Сумма велика, – продолжал генерал, – у вас должно остаться много лишнего. Вам же надо собрать всего полторы тысячи солдат.

«Останется у меня больше, чем ты думаешь, но то золото не про вас».

– Господа, лишних денег у меня нет, – отрезал Волков.

Фон Бок опять хотел что-то кричать, но фон Беренштайн его урезонил, явно по-дружески. Видно, хотел все решить без ругани и заговорил спокойно:

– Что ж, у вас от ваших денег даже и трехсот гульденов не осталось? Хоть триста золотых у вас есть?

«Хоть? Хоть триста золотых?!» Для этих проходимцев триста золотых монет были мелочью, для Волкова же это звучало как «целых триста золотых». Он на четыре сотни золотых, что добыл в Хоккенхайме, жил все последнее время, да еще и войну вел.

– Нет, господа, у меня нет денег, я все подсчитал, все раздал на дело, а лишние…

– Ну? И куда же вы дели лишние? – зло спрашивал маршал, тряся белой бородой.

– У меня были долги, я их раздал, – соврал Волков.

Нет, делиться своим золотом с этими проходимцами он не собирается, это уж точно.

Фон Бок аж вскочил.

– Имейте в виду, полковник, что как приведете свои войска к смотру, так пересчитаю все телеги и котлы, пересчитаю каждого вашего солдата, каждого сапера и перечту все их контракты… И сочту каждую лопату, каждый гвоздь в подкове всех купленных вами лошадей. Не дай вам бог, если не досчитаюсь того, что должно быть в вашем контракте с жидом Коэном! – Он стучал пальцем по столу. – Не дай вам бог!

Волков смиренно молчал. Как бы его ни пугали, как ни кричали на него, никаких денег он им давать не собирался ни при каких обстоятельствах.

– Идите уже, идите. – Фон Беренштайн с кислой миной на лице махал ему, желая закончить этот неприятный для всех разговор.

Кавалер в который раз поклонился.

Глава 4

Ужин для офицеров маршал фон Бок дал такой, что капитану Рохе не хватило мяса. Пока он усаживался, пока мостился со своей деревяшкой, так с блюда, что стояло перед ним, все куски жареной свинины разобрали. Волков и Брюнхвальд посмеялись над Рохой, когда тот искал вилкой, что бы ему наколоть среди мясных остатков. И с другой едой, с вином было почти так же, единственное, чего оказалось в изобилии, так это пива и хлеба. Пива было много, хоть упейся, оно же недорогое.

Смеялись. А смех-то был невеселый. Волков рассказал своим офицерам о разговоре с маршалом и генералом. И Брюнхвальд предложил:

– Дайте мне контракт, кавалер, я почитаю и подгоню все так, что комар носа не подточит, не к чему им будет прицепиться.

Волков соглашался и кивал. Да, Карл был педантичный и скрупулезный человек, настоящий капитан-лейтенант. Раз он говорил, что все будет соответствовать контракту, значит, так оно и случится. А вот Роха глядел на все иначе.

– Дело дрянь, – говорил он с многозначительным видом, – невзлюбили, значит, нас отцы-командиры. Теперь хлебнем мы юшки.

– Чего ты? – спрашивал его Волков.

– Коли пойдем в атаку, так поставят нас в центр. А коли будем стоять в обороне, так фон Бок отправит нас на самый опасный фланг, а может, и вовсе под пушки, – пояснял Скарафаджо.

– А вы бы куда хотели, капитан? – интересовался у него Брюнхвальд.

– В резерв, – сообщил Роха со смехом.

– Стрелкам в резерве не