– Судя по всему, ты все же простила его, если продолжаешь принимать все эти дары? – удивленно спросила тетя, но я предпочла промолчать и лишь гордо отодвинула от себя очередную коробку с венгерскими марципанами. Понятия не имею, откуда он их достает, но они просто божественны. И, сделав вид, что меня совершенно не волнует этот разговор, я принялась пересчитывать бутылки под столом.

– Нет, – ответила за меня мама. – Хотя вчера вечером на нее нашла хандра, и она вспоминала всех своих бывших, представляя их почему-то исключительно в подгузниках.

Я бросила на нее обиженный взгляд, ведь подслушивать – это некрасиво. Поджав губки сильнее, я с еще большим усердием взялась за подсчет бутылок.

– Видимо, у нее были на них большие планы, – пояснила тетя.

– Не уверена. Она окрестила их фразой «Божоле в подгузниках», поэтому не думаю, – добавила мама. – Не знаю, вошел ли Адриан в эту уничижительную детсадовскую группу, но она сжирает все, что доставляет ей курьер! Причем выработав довольно интересную тактику: первая порция сладостей уходит примерно с 10.00–12.00, а оставшиеся, доедает поздно ночью, и обычно под одеялом, дабы ее в этом никто не уличил!

Я открыла рот, но в этот раз уже не для того, чтобы в него что-то запихнуть, а от переполняющего меня негодования.

– Ей почему-то невдомек, что по утрам она просыпается вся в шоколаде, и догадаться несложно, чем именно она занималась всю ночь! А еще она уже два раза втихаря перешивала пуговицу на своих джинсах! – закончила мама, и в эту секунду я почувствовала, что это был полный нокдаун.

– Они сели после стирки! – оправдываясь, выкрикнула я. – Да, такое иногда случается с хлопковыми вещами!

– Кого ты пытаешь обмануть, деточка, родную мать?

Да, переплюнуть ее еще никому не удавалась, максимум моей тете, и то далеко не всегда. Я не буду вдаваться в глубокие описания своей мамы, дам лишь одну характеристику, которая расставит все точки над «и». Когда молодые люди уступают ей место в общественном транспорте, она гордо усаживает их обратно со словами, что она не в положении.

– Знаешь, если так пойдет дальше, то ты попадешь в передачу «Семья весом в тонну»! – угрожающе произнесла тетя.

– Мне далеко до этого, – тут же отмахнулась я. – Так что этими речами вы меня не запугаете!

Тетя на минутку о чем-то призадумалась. По ней всегда было видно, когда в ее голове начинали роиться какие-то подозрительные мыслишки. В эти моменты она слегка хмурила свой лоб, приподнимала левую бровь, а ее взгляд становился совершенно отстраненным.

– Точно! – вдруг радостно произнесла она – Я возьму тебя с собой в Баден! В скором времени я отправляюсь с подругами в Баден-Баден, термальные воды пойдут тебе на пользу!

– А мне? – поинтересовалась мама.

– И тебе тоже!

Я тут же раскашлялась, почувствовав, что эта был спазм, вызванный моим внутренним негодованием:

– Какой к черту Баден! Я никуда не поеду, я останусь здесь!

– Тогда… – произнесла тетя, поджав губы, и резко замолчала. – Тогда я сама сниму про тебя сюжет и отправлю в передачу «Семья весом в тону»!

– Ха! Не дождетесь, у меня метаболизм хороший!

– Прошу заметить, сестра, – спокойно произнесла моя мама, – что к нашему возвращению из Бадена пуговица – и она достала те самые позорные джинсы из моего шкафа – будет передвинута еще на несколько миллиметров!

– Надевай! – скомандовала тетя, кинув джинсы на мою кровать.

– Не буду!

– Надевай! – рявкнула она. – Хочу оценить твой внешний вид! Может, этому Адриану все же надоест присылать тебе сладости после того, как он увидит твой зад?

– У меня самый прекрасный на свете зад! А присылать точно не перестанет! – тут же ответила я, нехотя натягивая джинсы. – Я год за ним гонялась в этом Бордо, а конфеты мне доставляют всего второй месяц!

– О! Тогда участие в этой унизительной передаче тебе точно обеспечено!

– А вот и нет! – ответила я, прекрасно вписавшись в джинсы, пусть и со втянутым животом, но все же вписавшись. – Я великолепна! – гордо заявила я, красуясь перед тетей. – И у меня самый лучший зад на свете!

Стоило мне повернуться к ней пятой точкой, чтобы продемонстрировать великолепие своей стройной фигуры, как вдруг совершенно неожиданно раздался ужасающий треск на моей попе. Джинсы предательски лопнули в самом невыгодном месте и в самый неподходящий момент. Затем в объектив моего растерянного взгляда попала довольная ухмылка тети, и я услышала щелчок камеры. На ее телефоне появился жуткий компромат на меня и мою попу.

– Если не хочешь в Баден на терминальные воды, то оправишься прямиком в фитнес-клуб, чтобы привести себя и свои мысли в порядок, а иначе эту фотографию я отправлю не только Адриану, но и всем твоим бывшим ухажерам в подгузниках! – громогласно заявила она и вышла вместе с мамой из комнаты, а через пару минут в качестве устрашающего напоминания мне на телефон прилетела моя постыдная фотка.

* * *

Я сидела на диване и смотрела передачу «Семья весом в тонну», думая о том, что до такого состояния мне даже при всем желании не удастся докатиться. В одной руке я держала красивую коробочку с французскими макарошками, а в другой – венгерские марципаны, размышляя, что затея моей тети обречена на провал. Затем я вдруг услышала чьи-то тяжелые, медленные шаги, и через минуту в дверном проеме появилась довольная, но опухшая голова Адриана. При этом его челюсти активно работали, пытаясь что-то разжевать. Вначале в комнату ввалилась первая половина его туловища, которую он пытался пропихнуть полу боком, а затем и вторая. Мои глаза тут же расширились от удивления. Как он докатился до такого шарообразного состояния? Он ведь теперь и сам может стать героем этой программы! Словно прочтя мои мысли и заметив ужас на моем лице, он недовольно покачал головой.

– Во всем виновата твоя тетя! – произнес он хрипловатым голосом, все еще продолжая активно что-то разжевывать. Видимо, это было единственное, что он мог делать «активно» в таком состоянии. – Когда она прислала мне фотографию с огромной дырой на твоей красивой розовой попе и подписью «две большие макарошки рвутся на волю», я понял, что был не прав, высылая тебе столько сладостей, и, не жалея себя, тоже принялся их есть, чтобы ты не чувствовала себя одинокой и брошеной!

– Какой ты милый! – чуть не прослезившись, произнесла я, положив в рот марципан.

– Да, но проблема в том, что и ты не хотела останавливаться на достигнутом, и мы