тождественны. Если мы убеждены, что разум является источником философской истины, т.е. абсолютного знания, то мы не можем не предполагать – и это предположение не утвердить в качестве несомненного убеждения, – что познаваемая действительность тоже разумна, чтобы быть доступной для постижения человеческим разумом. Парменид Элейский, в сущности, окончательно утвердил гносеологический рационализм в древнегреческой философии в качестве единственного обоснования самой возможности философствовать, т.е. теоретизировать, исходя из убеждения в существовании особого источника истинного, абсолютного знания, каковым источником и является разум.

Парменид: истинно-сущее бытие едино и неподвижно.

Онтология (= метафизика) Парменида следующая. Истинно-сущее бытие едино и неподвижно. Такое определение есть ничто иное как результат секуляризации религиозной метафизики. Вместо понятия «Бог», как у Ксенофана Колофонского, Парменид ставит понятие «истинно-сущего бытия». А признаки в обоих понятиях одни и те же. «Бог» мыслится единым и неизменным, что, само собой разумеется, и «истинно-сущее бытие» мыслится с теми же самыми признаками. По сути дела, эти понятия становятся с теоретической точки зрения синонимами. Но с практической точки зрения разница большая: понятие «истинно-сущего бытия» лишается тех религиозных ассоциаций, которые сопровождают понятие «Бог».

Зенон Элейский (490-430 до Р. Х.)

Этот мыслитель приобрел известность своим умением показывать разницу между обыденным мышлением и философским. Обыденное мышление исходит из безотчетной уверенности в истинности того знания, которое приходит через органы внешних чувств (такая уверенность на книжном языке называется «наивным реализмом», а в быту – «здравым смыслом»). Философское же мышление исходит из уверенности, что истинное знание имеет свой собственный источник, которым может быть только разум, и только свидетельства разума нужно принимать во внимание при попытках понять сущность истинного бытия. Оба вида мышления дают результаты, несопоставимые друг с другом. Здравый смысл признаёт в качестве истинно-сущего бытия окружающий человека предметно-чувственный мир, со всем его неизмеримым богатством содержания и изменчивостью. Попытки сопоставлять с этой реальностью что-то онтологически другое для здравого смысла представляются бессмыслицей.

Философское мышление в узком смысле, а о нём именно речь (философское мышление в узком смысле – это строго рациональная философия, т.е. построенная на строго рациональной гносеологии), признает в качестве истинно-сущего бытия лишь ту схему абстрактных понятий, которую разум предполагает в качестве основы предметно-чувственного мира. Сам же предметно-чувственный мир при этом толкуется как некая грандиозная иллюзия, хотя для практического обихода и неотвратимая, но для философского мышления все же сомнительная. Компромисс между обыденным мышлением и философским невозможен. Если одна из этих точек зрения предпочитается, то другая автоматически отвергается. Поэтому обыденное мышление отвергает рациональную метафизику как лишенную житейского практического смысла фантазию. А философское мышление признает за суждениями обыденного рассудка исключительно только практическое значение, но категорически отвергает их теоретическую ценность (теоретическая же ценность ставится выше всего из-за её способности, по несомненной уверенности философов, достичь метафизического знания, имеющего абсолютный характер по определению).

Зенон: основные положения здравого смысла для разума лишены смысла.

Зенон как раз и взялся за это дело – показать теоретическую несостоятельность обыденного мышления (= здравого смысла). Он брал некоторые основные положения здравого смысла – всё движется, всё множественно – и подвергал их анализу с целью обосновать вывод, что эти положения, кажущиеся в житейском обиходе такими простыми и ясными, для разума лишены смысла. Это значит, что соответствующих этим понятиям реалий в истинной действительности, доступной только разуму, не существует несмотря на то, что для органов внешних чувств эти реалии несомненны.

Например, он утверждал, что движение немыслимо, ибо летящая стрела в каждый временной момент неподвижна, а из суммы неподвижностей получить движение невозможно. И действительно, понять (именно понять, а не представить) движение невозможно. При попытке обнаружить понимание в определении понятия «движение» дальше тавтологии дело не идет: движение – это перемещение в пространстве, а перемещение в пространстве – это движение.

Ещё одна апория Зенона. Невозможно пройти определенный отрезок расстояния, даже самый короткий. Чтобы пройти его, надо пройти половину этого небольшого расстояния. А чтобы пройти получившуюся половину, нужно пройти половину этой половины и т.д. Вывод предлагается Зеноном такой: получающиеся пространства прикладываются друг к другу до бесконечности, а бесконечность пространственную невозможно преодолеть. Но эта апория, скорее всего, просто шутка. Умозрительно пространство можно разделить на бесконечное количество умозрительных отрезков, но умозрительная бесконечность деления пространства не есть бесконечное умножение его, пространства. Попросту говоря, деление не есть умножение.

Апория по поводу сущности категории «количество». Количество – это множественность. Если какой-то предмет состоит из множества элементов (из атомов, например), тогда предмет должен быть необыкновенно большим и необыкновенно маленьким: большим потому, что количество атомов неизмеримо большое, а маленьким – обыгрывается небольшой размер этих атомов.

В основе подобных размышлений Зенона лежит верное умственное наблюдение. Действительно, вокруг нас много таких фактов, понять которых исчерпывающим образом мы не можем. Тем не менее, мы оперируем ими как бесспорно истинными и даже не подозреваем всю их проблематичность. В этом и состоит разница между обыденным мышлением и мышлением философским: первое наивно верит в истинность перенятых суждений, а второе пытается их самостоятельно критически осмыслить.

Эмпедокл (490-430 до Р. Х.)

Вместе со своим ровесником Зеноном Эмпедокл был учеником Парменида, влияние которого было определяющим как для философии Зенона, так и, в определенной степени, для Эмпедокла. Влияние Парменида сказалось прежде всего в признании Эмпедоклом рациональной гносеологии.

Источником истинного знания может быть признан только разум. Органы внешних чувств таким источником не могут быть. Они – источник прикладного знания, необходимого, конечно, для физического существования человека, но быть источником абсолютного знания, объясняющего человеку смысл его земного существования, они не могут. Основное внимание Эмпедокл направил на онтологию. Здесь исходной истиной было также признание правоты Парменида в его утверждении, что истинно-сущее бытие должно пониматься как безусловное единство и покой. Но оставить без разрешения проблему соотношения истинного бытия, к которому категории множественности и движения не могут быть применимы, и бытия окружающего человека предметно-чувственного мира, основные характеристики которого как раз и есть множественность и непрерывное движение, Эмпедокл не мог. Разрешил он эту проблему следующим образом.

У Эмпедокла «Сферос» – секулярный синоним понятия «Бог».

Прежде всего надо признать онтологическую самостоятельность множества предметов и явлений в окружающей человека чувственной действительности, а не пренебрегать ею как следствием некоего познавательного заблуждения. Единство бытия и его, бытия, множественность – это две стороны одного и того же бытия. Единство и покой истинного бытия есть божественная сторона действительности, которой естественно мыслиться именно с такими предикатами. Божественную сторону действительности Эмпедокл обозначает как «Сферос», что является секулярным синонимом понятия