— Враждебный настрой — не проблема — каждый волен думать, что пожелает, — верховный нолдоран чуть заметно улыбнулся. — Меня волнует другое: Эльдалотэ мне не чужая, и я не хочу допускать, что она клевещет. Более того, слова о том, как химрингский посланник говорил обо мне нехорошие вещи, подкрепляя их тем, что живёт рядом со мной, и всё сам видит, выглядят правдоподобно.

— Леди предупредила тебя, — согласно кивнул Ранион. — Я верю, что Карнифинвэ мог намекать, будто единственная помеха для объединения Нолдор — это ты, верховный король, и давал понять, что поддержит любой мятеж против тебя, действуя изнутри, агитируя хитлумское население.

— Его надо изгнать с позором! — едва ли не выкрикнул Аралкарион.

Аклариквет поджал губы, задержал дыхание, выпрямился, словно собираясь что-то сказать, однако остался безмолвен, как и его арфа.

— Я знал, что Карнифинвэ против моей власти, однако Маэдрос утверждал, будто его посол для меня опасности не представляет. — Нолофинвэ плавным движением запястья бросил письмо на стол. Бумага, кружась, легла рядом с подсвечником. — Но если Карнифинвэ действительно намекал гномам Ногрода и эльфам Третьего Дома и Таргелиона, что от меня нужно избавиться, и обещал помощь, это очень серьёзная проблема.

— Изгнать!

— Нет, Аралкарион. Я долго думал о случившемся, и понял, что лучше держать Карнифинвэ при себе, не спуская глаз. А вы, мои верные советники, должны быть готовы действовать решительно при первой же угрозе.

Воины кивнули.

— С этого момента, — Нолофинвэ застыл, словно каменное изваяние, — химрингский посланник более не будет допущен ни на один важный совет, и не будет иметь права покидать Хитлум. Письма, которые он отправляет, будут тщательно проверяться на предмет шифров. Если он говорил Таргелиону, что меня нельзя включать в Торговый Совет, потому что я намеренно стану вредить Нолдор Первого Дома, если он утверждал, что я не хочу победы над Морготом, потому что считаю его личным врагом умалишённого полубрата, а не всеобщим, это станет известно из переписок.

Верховный нолдоран замолчал. Тишина снова сделала воздух густым и дрожащим, воины переглянулись.

«Седьмая Песня», — с ужасом подумал Аклариквет, не понимая, откуда взялись подобные мысли.

— Никто не поверит столь наглой лжи, мой Благородный Вождь, — заверил короля Ранион. — Предлагаю добавить это имя в летописи, как ещё один титул верховного нолдорана.

— Аракано, — кивнул Нолофинвэ, — Аргон на Синдарине. Возможно, оно мне подойдёт.

— А предателя мы призовём к ответу, — твёрдо произнёс Аралкарион. — Либо вскроется обман, но я уверен — леди Эльдалотэ не лжёт.

— И я уверен, — поддакнул бывший перводомовец.

— Карнифинвэ нужен мне целым и невредимым, — напомнил верховный нолдоран.

— Будет исполнено, — хохотнул прославленный охотник. — Принц останется в живых, но будет связан по рукам и ногам. Иносказательно, разумеется.

— Прекрасно, — улыбнулся Нолофинвэ.

«Прекрасно, — мысль била молотом, вышибая почву из-под ног, — если я в ближайшее время не решу проблемы с Таргелионом, меня весь Белерианд будет считать нищим!»

— Есть ли вести о Финдарато? — сказал вслух верховный нолдоран. — Я должен говорить лично с ним, раз никто из его приближённых ничего не решает.

В двери неожиданно постучали, на пороге появился слуга, торопливо объявивший о новых визитёрах.

— Кто прибыл?! — ошарашенно повторил Нолофинвэ, привстав с трона.

— Кто? — ахнул Аклариквет, не веря своим ушам.

— Это шутка? — скривился Аралкарион.

— Нет, вы не ослышались, — поклонился слуга, не находя слов для объяснения.

И в зале снова прозвучала Седьмая Песня Истины.

Встреча Финрода с людьми. Эльфы лучше Валар!

Лес густел стремительно, словно давая понять, что не желает видеть у себя непрошенных гостей, или будто бы что-то скрывая. Какие ещё тайны могут хранить творения Йаванны, кроме прячущихся в зарослях хищников или морготовых тварей, чей яд если и не убьёт, то страшно искалечит?

Финдарато обернулся на верных. Воспоминание о том, как Хеправион искренне заботился о своём лорде, порождало желание требовать чего-нибудь нереального, например, заставить чащу расступиться.

— Восточнее отсюда есть тропа, — сказал эльф с нарготрондским знаменем. — По ней можно выйти к реке, а вдоль берега дойдём до брода.

— У тебя есть какой-то задуманный маршрут, следопыт? — с тенью ехидства поинтересовался король, намекая, что проложенные кем-то другим дороги его не интересуют.

— Их много, — эльф поклонился.

— Все известные и хоженные пути мне не нравятся, — с нажимом произнёс Финдарато, осматриваясь. — Ни одного знакомого попутчика я не выбрал бы для себя. И даже если все дороги и просеки, будь то скрытые горные тропки, торговые широкие тракты или незаметные ходы разведчиков и охотников, ведут во тьму, я хочу, чтобы мой путь был особенным и проложенным мной самим. Каждая дорога начиналась на нехоженной земле, значит, под нашими ногами и копытами наших коней сейчас рождается история. Мы въехали в чащу леса? Пройдём буреломы насквозь, как лодка рассекает волны, навстречу новой неведомой судьбе!

— Слава владыке Инголдо! — провозгласили верные, и спешились — ехать дальше верхом не представлялось возможным.

Оставив троих эльфов следить за лошадьми и вещами, король с остальной свитой двинулся сквозь казавшийся непроходимым лес.

Среди плотно сомкнувшихся крон не ощущался ветер, практически не был виден дневной свет и сияние звёзд и зорь, зато летнее тепло ощущалось ласковым и манящим, пьянили ароматы хвои, листвы, смолы и трав. Неожиданно лес поредел, потянуло запахом трясины, и золотые лучи Анар рассеялись в мутном тумане.

«Правильный ли это путь? — промелькнула мысль, и Финдарато, осторожно ступая по всё более топкой земле, отмахнулся: — Какая разница, верный или нет, если конец известен? Главное, это свой, уникальный путь, единожды выбранный и никем не навязанный».

Со дна болота поднялись пузырьки, послышался то ли далёкий вой, то ли тяжкий вздох самой почвы, меж расступившимися кронами показалось безоблачное небо, медленно меняющее цвет с блёкло-голубого дневного на сине-сиреневый вечерний. На душе стало тоскливо, и чтобы развеселить себя и собратьев, командир отряда воинов запел, вторя словам своего короля:

— Негаснущее Солнце

Нам ночью дарит день.

Твой путь судьбою создан:

Идти на свет и к высоте,

Пронзая тень!

Для всех один и тот же

Путь жизни и любви,

Но отступив, не сможешь

Преодолеть подъём, найти

И обрести

Жизнь на высоте!

Стать солнце-королём

И светом той любви,