дело, — с огромным трудом Клио смог расцарапать кожу на большом пальце и приложить рану к печати, заставляя ее расползтись в стороны и освободить древний запретный фолиант. — Так, где же это, — он рыскал по страницам, пытаясь найти необходимый фрагмент. — Подойди, — махнул рукой глава гильдии, подзывая советника.

Вария встал рядом, всматриваясь через плечо хозяина в неразборчивый текст, написанный от руки. Древний язык дэвов, в котором гигант понимал лишь отдельные слова да и то только тогда, когда мог разобрать закорючки, слишком сильно отличавшиеся от бесподобных букв в старинных официальных манускриптах.

Но текст тут был излишним. Земляной голем почувствовал, как по спине пробежал холод, а плечи дрогнули, заставляя гиганта отпрянуть и отвести взор. Хватило только беглого взгляда на картинку, чтобы элементальный титан испытал что-то отдаленно похожее на рвоту.

— Зачем вы мне это показываете?

— Потому что это — наш чемпион, — засмеялся Клио, по-детски тыча в картинку. — Ты только что с ней разговаривал, Вария. Представляешь себе?

— Но ведь их не существует, не так ли?

— Они не могут быть рождены, это правда, — кивнул Клио, захлопывая книгу. Вария благодарно выдохнул. — Но это вовсе не значит, что их нельзя создать.

— Но у кого может быть достаточно сил для такой мерзости, — голему хотелось сплюнуть, но он сдержался.

— Ну не знаю даже. Может быть, у всего уничтоженного рода королевских асур Паталы? — и глава гильдии засмеялся, глядя на ошарашенные глаза советника. Он и сам не мог до конца поверить в то, с чем столкнулся. Забавнее этого было лишь то, что сама девушка не понимала, вместилищем какой силы была.

***

В камере гильдии было темно и тоскливо. Торил потянулся к небольшой фляге, которую успел припрятать еще до того, как смекалистые братья схватили его за руки и огрели по голове тяжелой дубинкой. Алхимик отключился мгновенно, прекрасно понимая, чем заслужил такое отношение. Очнулся он в темноте помещения, которое и окрестил камерой. Темницей, тюрьмой, хранилищем?

Торил был склонен к излишнему драматизму и преувеличениям, несмотря на свою начитанность и общую интеллигентность. Ему нравилось гиперболизировать происходящее, возводить все в абсолют и наслаждаться безнадегой, которая следовала за осознанием собственной ничтожности. Со временем такая практика превратилась в неотъемлемый ритуал его существования и сейчас он в полной мере мог насладиться самыми худшими прогнозами собственной яркой фантазии.

На самом деле, помещение, в котором он оказался, было просто подземной лабораторией, одной из сотен, из которой просто вынесли всю мебель и потушили лампы. Братья даже подкинули ему несколько бурдюков с водой и аккуратно завернутые в пакеты буханки хлеба. Но Торил, не желая мириться с предательством, отпихнул их подальше.

«Они подождут неделю, не меньше», — уверял он безумную асуру, с которой ему не посчастливилось познакомиться.

Да уж, слишком высокого мнения он был о своей гильдии. Те бросили его в темницу сразу же, стоило ему переступить порог здания Кризмонкоул. Того асура, что сопровождал Торила, они не тронули. Как понял из бормотания братьев несчастный алхимик, к нему претензий не было и город не желал получить его голову на блюдце. А вот за Торила была объявлена настоящая вкусная награда.

— И как только я оказался в подобном дерьме? — спросил у тьмы Торил, выдавливая на язык последние капли из фляги. Тьма, конечно же, не ответила.

Алхимик продолжал сидеть на полу и жаловаться самому себе на судьбу, которая никогда не была благосклонна. Подкинуть палки и больно ужалить? Пожалуйста, запросто Торил, только подставляй лицо и спину, мы живо нагреем тебя железными прутьями. Хочешь маленький кусочек пряника или свежего меда, чтобы существование твое подсластить хотя бы чуточку? Вот уж нет: либо прутья, либо вообще ничего.

Торил старался выбирать прутья, чтобы хоть как-то разнообразить свое никчемное существование и вот, наконец, попал в передрягу, из который уже не надеялся выбраться. Вообще, он неожиданно отметил, что мечтает сдохнуть, потому что в противным случае его лишат сана алхимика, а это пострашнее смерти. Всю свою жизнь он учился этому ремеслу, тратя часы, дни, недели и года на штудирование сложных и непонятных фолиантов, надеясь когда-нибудь достичь результатов в своих изысканиях. О да, когда-то он грезил открытиями и свершениями. Думал, что сможет разработать чудотворное лекарство и спасти мир от всех невзгод.

Потом его амбиции поумерились и он просто собирался стать старшим алхимиком гильдии, получить пост и привилегии. Улыбаться властям и загадочными кивками решать судьбы неугодных подчиненных. Еще спустя несколько лет Торил стал мечтать о том, чтобы никто не узнал, чем он занимается на самом деле и не нашел спрятанные мешки с кровавым золотом, полученным не самым честным путем. Все алхимики помышляли этим, но даже среди своих братьев Торил был, скажем так, самым отчаянным. Брался за любую работу, какой бы мерзкой она не была и при этом — не делал ничего противозаконного. Границы зла и добра здесь, в самой Южной точке Паталы, уже давно были растоплены беспощадным солнцем.

Как бы то ни было, сейчас Торил сконцентрировался только на одном желании — не умереть со скуки. И похоже, именно в этот момент судьба решила услышать его желания. Даже в самом смелом кошмаре алхимик не рассчитывал попасть в переплет на государственном уровне. «Беглый алхимик уничтожает товара на десятки древних камней!» Такой заголовок в газете, конечно, не встретишь, но жители города станут разговаривать. Он станет легендой, великим алхимиком-разбойником, слава которого поникнет в тот самый момент, когда откроется дверь и его заберут сладжи. Торила мерзкие создания отведут в свои казематы, а у них они действительно есть, и скинут в бочку с разъедающей плоть кислотой. Когда-то он готовил для них этот состав и долго думал, для чего может понадобиться столь отвратительная смесь. Теперь воображение рисовало ему вполне достойное применение.

— Да в задницу, — в сердцах крикнул Торил, швыряя флягу куда-то в направлении двери. Он понимал, что братья вряд ли поставят кого-то охранять его у двери. Но ему горячо хотелось услышать хоть какие-то звуки. Они бы означали, что он все еще жив.

Дверь скрипнула и отворилась, впуская теплый тусклый свет, показавшийся Торилу нестерпимо ярким. Он зажмурился, пытаясь рассмотреть фигуру, застывшую в дверном проеме. Она была слишком большой и внушительной, совсем неподходящей для сладжа. Тень двинулась вперед, полностью заслоняя свет и с трудом протиснулась внутрь, расправляя плечи. Следом за фигурой в темницу Торила шагнул один из старших братьев, сжимая в трясущихся руках масляную лампу, опасно качающуюся из стороны в сторону.

— Вон он, — брат указал на Торила, сидящего на полу и