— А к-кто т-там о…остался? — Сутулов презрительно скривился. — О-один Б-боря В-винниченко, да…д-да и тот х-ходит, как в шта-аны насрал.

Птицын, не поддержав неконструктивного разговора, поинтересовался у старшего убойщика совсем о другом:

— Когда у тебя Ковальчук выйдет? Интересную, мужики, вы взяли моду, по месяцу на больничном гулять.

— Н-не по м-месяцу, — Сутулов не удержался, чтобы не заспорить.

— Ну по три недели, какая разница? Ковальчук — молодой парень и постоянно сваливает на больничный. Не хочет работать, устал, пусть рапорт подает и идёт на все четыре стороны. Когда он выйдет?

— О-обещал, ч-что се…сегодня за…закроет б-больничный, — уверенности в голосе майора было немного.

— Все свободны. Не забывайте, восьмого — рабочий день, рассчитывайте силы в праздник, много не поднимайте. — Птицын встал со своего хлипковатого крутящегося кресла.

Оперативники вразнобой задвигали стульями, поднимаясь. Борзов потянул со стола начальника «Уездное обозрение».

— Разрешите, Вадим Львович, позаимствую. Тут гляжу, как раз про наших мальчиков заметка есть.

— С отдачей только. Или нет, ксерокопию статьи мне сделай, а газету можешь себе оставить.

В дверях Сутулов, скалясь, гулко похлопал начальника ОУР по широкой спине, обтянутой лохматым индийским свитером:

— П-почитай, Са…ан Саныч, т…та…там В-вероника в-всё ра…аскрыла. В-валер, т-ты к ОПД с…статью при…п-приобщил?

Петрушин не поддержал пересмешника. Он хмуро размышлял, что его неутешительные прогнозы сбылись. С обедом он пролетел, как фанера над Парижем, теперь придется обходиться одноразовой вермишелью «анаком», чаем и «курятиной». Пропущенный в тринадцать часов прием микстуры давал о себе знать: во рту было сухо, несмазанные вовремя мозги скрипели, поколачивал озноб, особенно чувствительный в верхних конечностях, под конец совещания пробило в пот.

Кроме того, приближаясь к своему сорок девятому кабинету, Валера думал: хорошо ещё Птицын не вспомнил про документы на прослушку телефона директора «Первомайского» рынка Шушарина. К написанию постановления от имени генерала на проведение ОТМ[111] Петрушин до сего времени не приступал.

«Если после обеда идти к Барину отпрашиваться на послезавтра, он обязательно вспомнит про Шушарина. Всё у этих начальников по одному мановению делается, забыли, как простыми операми по земле бегали, язык на плечо высунув».

11

08 января 2000 года. Суббота.

09.00 час. — 13.00 час.

В субботу с девяти утра дисциплинированный Паша Комаров приступил к выполнению поставленной ему задачи по отработке директора терентьевского леспромхоза Павлова. Подходов к подчиненному Катка у рубоповцев не имелось, поэтому, перебрав возможные варианты действий, они с учетом цейтнота выбрали самый безопасный с точки зрения утечки информации, и в тоже время, самый зыбкий в плане гарантии скорого результата. Положившись на оперскую удачу, Комаров сел в служебную «шестёрку» и без приглашения двинул к Павлову в гости. Оставив автомобиль за квартал от дома фигуранта, Паша до адреса прошелся пешком. Не имевший наклонностей к рефлексии, старший опер не парился насчет того, что Павлова в выходные может попросту не оказаться дома, и он понапрасну прокатается через весь город от УВД до больничного комплекса.

«Будем решать проблемы по мере их поступления!»

Паша шагал бодрой пружинящей походкой. Накануне в Рождество он принципиально исключил из рациона горячительные напитки и обильные закуски. Напротив, первую половину дополнительного выходного посвятил лыжной пробежке. Этой зимой Комаров впервые достал из кладовки лыжи, поэтому впечатлениями от загородной прогулки оказался переполнен. Он стартовал на окраине в районе улицы Машиностроителей. Экономно расходуя силы, прошёл мерным одношажным ходом до села Троицкого, сделал там петлю и вернулся на родную Машинку. Маршрут был знаком Паше со школьных лет, тогда они с пацанами бегали по нему каждые зимние выходные. Вчерашний день, как по спецзаказу, выдался в меру морозным, солнечным и почти безветренным. Воздух, пронизанный мерцавшими снежными пылинками, искрился. Звенящую тишину нарушал только тонко посвистывавший шелест лыж. Пару раз Комаров, отталкиваясь палками, тревожно спохватывался, обнаруживая отсутствие привычной тяжести табельного «пээма» подмышкой. Но в следующую секунду включалась голова, и от сердца отлегало: «У меня же выходной, ствол — в сейфе, сейф — на шифре».

Сейчас Паша физически ощущал, как после классной лыжной прогулки по зимнему лесу лёгкие прочистились от вязкой никотиновой смолы, затхлой казенщины кабинета, густого смрада допросной ИВС, других аналогичных ароматов, неизбежных спутников полицейской работы. Тягучая боль в мышцах ног и спины, получивших вчера непривычно большую физическую нагрузку, совсем не раздражала. Встав по будильнику в шесть утра, Комаров героически преодолел желание поваляться ещё полчасика в постели, сделал полноценную зарядку с гантелями и эспандером, принял контрастный душ и докрасна растёрся полотенцем. В связи с этим Паша испытывал чувство гордости за свою незаурядную силу воли.

На встретившегося у трансформаторной будки в хлам пьяного парня, сосавшего из яркой алюминиевой банки коктейль «Ягуар», Комаров взглянул с брезгливым превосходством. В ушедшем году эти чертовы слабоалкогольные коктейли стали пользоваться просто бешеным спросом, вытесняя привычное пиво. Они были доступными по цене, пились как компот и давали поистине убойный эффект. У здоровых мужиков срывало колпаки после двух банок, особенно на старые дрожжи. Дёшево и сердито! Никто не задумывался, как адская смесь газировки, клубники и спирта терзает сердце, разъедает почки, печень и поджелудочную. Раз, попробовав за компанию, Паша зарекся не прикасаться к этому фруктовому ацетону. Пусть гопники лакают свою «ягу». Бр-р-р…

«Как вспомнишь, так вздрогнешь!»

Директор леспромхоза Павлов проживал с семьёй в типовой блочной пятиэтажке, которыми район, соседствующий с больничным комплексом, был застроен в восьмидесятых годах. Массив, располагавшийся на южной окраине города, имел как свои преимущества: отсутствие предприятий, тишина, близость леса, относительно чистый воздух, так и недостатки: плохое транспортное сообщение, неразвитая социальная инфраструктура и тэ дэ. Официально микрорайон был наречён «Хвойным», однако вечнозелёное название не прижилось, и именовали его в народе просто «Комплексом». В последнее время люди посостоятельнее и порасторопнее переезжали отсюда в более престижные районы города. Удивительно, что Павлов не оказался в их числе.

Дверь в подъезд, в котором обитал директор, имела кодовый замок, но он находился в нерабочем состоянии. Комаров расценил это как добрый знак, а то бы пришлось ему стучать по подоконникам квартир первого этажа или мерзнуть, ожидая, пока кто-нибудь из жильцов надумает покидать подъезд либо наоборот, входить в него.

Второй сюрприз ожидал