смерти. Но все равно – на моей паре низко сидящие джинсы с расстегнутой верхней пуговицей, голубую рубашку он не застегивает, так что я могу любоваться на его мускулистые грудь и живот. Тут я замечаю его самодовольную ухмылку. Мне следовало бы почувствовать себя неловко от того, что ему известно, как он действует на меня, но тут я облизываю губы, и его дыхание вдруг становится таким же неровным, как и мое. И между нами снова вспыхивает огонь.

Мое сердце колотится, кровь поет. Для него. Всегда для него. И, судя по его дыханию, его сердце бьется сейчас так же быстро – для меня.

Может, выставить Джексона вон и еще раз согрешить с моей парой? Но я забываю, что имею дело с вампирами. А у них исключительно острый слух.

– Я вас умоляю. Можно подумать, что у вас обоих сейчас будет инфаркт. – Джексон качает головой и идет к двери. – Даю вам шестьдесят секунд, чтобы одеться и встретиться со мной на первом этаже. Дело дрянь. – С этими словами он переносится из комнаты, и дверь за ним закрывается с приглушенным щелчком.

Хадсон запускает руку в волосы, которые высохли без укладки, служащей ему щитом.

– Я тебя умоляю. Женщина, когда-нибудь ты погубишь меня. – Мне нравится, когда он растерян и его британский акцент становится особенно заметным. К тому же – что еще лучше – в его голосе звучат изумление и восхищение. Я чувствую себя так, будто во мне десять футов роста, и в кои-то веки не могу удержаться от самодовольной ухмылки. Он видит ее и, мгновенно оказавшись рядом, обнимает меня и целует, быстро и страстно.

– Я не могу допустить, чтобы мой брат подумал, будто шестидесяти секунд достаточно для… – он указывает на кровать, – для нас. Так что встань и оденься. – Он опять быстро целует меня в губы и исчезает, спустившись на первый этаж.

Я тихонько усмехаюсь, вскакиваю с кровати и быстро надеваю чистую одежду, затем смотрю в зеркало на свои растрепанные кудряшки. Времени на то, чтобы принять душ, у меня нет, если я попытаюсь их расчесать, станет только хуже, так что я хватаю резинку для волос и быстро стягиваю их в конский хвост. И, решив, что за шестьдесят секунд лучше не сделаешь, спускаюсь на первый этаж, чтобы выяснить, что за срочное дело заставило Джексона вломиться в нашу спальню. О чем он говорил? Кто ушел?

Встав на нижнюю ступеньку, я слышу, как Хадсон ворчит:

– Чертовы идиоты.

– В чем дело? – спрашиваю я, усевшись рядом с ним напротив Джексона и Иден. – Что произошло?

– Мэйси, Флинт и Мекай отправились через портал ко Двору вампиров, пока вы «принимали душ». – Иден изображает пальцами кавычки, и я краснею. Но тут до меня действительно доходит смысл ее слов.

Я потрясена.

– Мэйси ушла?

– Я пыталась ее остановить, – говорит Иден, – но она была уверена, что ты, несмотря ни на что, захочешь спасти Армию горгулий прежде, чем спасать ее родителей. Она не сердилась на тебя за это. Она сказала, что понимает тебя… и что ты поймешь, что она не может рисковать жизнями родителей.

У меня падает сердце.

– Поверить не могу, что Мэйси действительно считает, что я бы упустила случай спасти дядю Финна и тетю Ровену. Ведь они единственная семья, которая у меня осталась! – Я раскидываю руки. – Но если ты хочешь спасти кого-то, это еще не значит, что ты можешь их спасти. Во всяком случае, своими силами. Нам нужна помощь. Нам нужна Армия горгулий.

Иден пристально смотрит на меня.

– Ты можешь сказать, положа руку на сердце, что желаешь спасти эту Армию лишь для того, чтобы она помогла тебе спасти наших ребят? Или ты хочешь спасти горгулий, потому что ты их королева?

Я начинаю протестовать, но Иден поднимает руку, останавливая меня.

– Как королева горгулий ты имеешь полное право думать прежде всего о своем народе, Грейс, – продолжает она. – И, возможно, именно это ты сейчас и делаешь. Но я понимаю, почему Мэйси настроена иначе. А ты разве нет?

– Если ты так считаешь, то почему ты не отправилась с ними? – спрашивает Джексон.

Иден пожимает плечами.

– Если я ставлю под сомнение истинные причины, по которым ты хочешь спасти Армию горгулий, это вовсе не значит, что я не согласна с тем, что нам нужна поддержка. При Дворе драконов царит раздрай, Двор ведьм и ведьмаков отказывается нам помогать, Двор человековолков заодно с Сайрусом, так что, если честно, только мы одиннадцать сопротивляемся ему. А теперь мы узнали, что, по-видимому, есть даже боги, не заинтересованные в том, чтобы нам помогать. Я согласна с тобой. Нашим лучшим шансом была Армия горгулий.

– Была? – спрашиваю я.

Но Хадсон отвечает:

– Нам не уцелеть в Испытаниях, если нас будет только четверо, Грейс.

И я знаю – он прав. Даже в полном составе мы едва ли смогли бы уцелеть в этих Испытаниях. Теперь же у нас остался только один вариант.

– Мы должны последовать за ними. Я всегда считала, что бы мы семеро ни решили предпринять, нам надо делать это вместе, – говорю я, и, судя по их лицам, они согласны со мной.

Часть меня так зла на наших друзей за то, что они бросили нас, что не стали ничего обсуждать, но, если честно, я не знаю, сумели бы они убедить меня в том, что нам не надо первым делом спасать Армию горгулий. Я также не знаю, права ли Иден, думая, что я хочу спасти горгулий только потому, что чувствую свою ответственность за их жизни, или же дело в том, что я действительно верю, что они нужны нам, чтобы победить Сайруса. Но я совершенно точно знаю, что в тот момент считала, что действую верно.

Я верчу кольцо на пальце, чувствуя, как груз ответственности давит на меня, но я понимаю – какими бы ни были мои мотивы, в данный момент я не могу посвятить себя делу освобождения моего народа. Я должна спасти другую мою семью.

Я делаю долгий выдох.

– Итак, есть у кого-нибудь мысли относительно того, как нам попасть внутрь Двора вампиров и не умереть ужасной смертью?

Хадсон кивает.

– Единственная часть Двора, в которую Сайрус никогда не заходит и о которой он ничего не знает, это помещения для прислуги. А моя берлога находится прямо над южной частью этих помещений.

– Если нас поймают, то ты буквально вручишь ключи от своего логова Сайрусу, – предостерегает Джексон.

Братья обмениваются долгими взглядами, смысла которых я не