— Извини, — смущенно пробормотал Каллум.

Когда сфера передатчика приблизилась к радиотелескопу, Алик разглядел на гигантских полотнищах полированного металла изъяны. Огромные шестиугольные сегменты подверглись термической деформации, так что они уже не совсем плотно примыкали друг к другу. Некоторые приподнялись, другие немного съежились. Микрометеориты пробили в них небольшие сквозные дыры, над которыми потом поработал вакуум, оставив рваные края, — как будто металл гнил, как сырое дерево.

Алик подождал, пока бортовой ГенвТьюринг разместит передатчик в точке, удаленной от центра на тысячу триста километров. Теоретически оттуда любое электромагнитное излучение должно было отразиться в сектор пространства, где находится Сол, — с усилением уровня сигнала.

— Не знаю, как другие, — сказал он, — но этот радиотелескоп явно нуждается в серьезном ремонте.

— Тебе повезло, — откликнулся Каллум. — Мой нуждается в полном демонтаже и замене. В одной тарелке тут дыра размером с Лох–Несс.

— Это хорошо, — сказал Юрий.

— Как это? — удивился Алик.

— Это значит, что деятельность оликсов тут не кипит. Все их корабли сосредоточены в кольце и вокруг червоточин. Им потребуется время, чтобы перебросить сюда что–нибудь, когда мы включим передатчики.

— Мой почти на месте, — сообщила Кандара.

— Джессика?

— Пять минут. Сенсоры передатчика не обнаружили тут никаких кораблей.

— Гадские телескопы, — пробурчал Каллум. — Кто знает, что у них в середине. Кто–то же должен следить за приемниками.

— Отсутствие кораблей и состояние тарелок обнадеживают, — ответил Юрий. — Трансляция может сойти нам с рук.

— Девяносто минут, если повезет. Но поймать Сигнал поможет только чудо.

— Они будут следить, — сказала Кандара. — Будут–будут.

Через десять минут все вышли на позиции.

— «Спасение» взбесится, — радостно заявил Алик.

— Надеюсь, — кивнул Юрий. — Готовьтесь.

Когда начался обратный отсчет, Алик в последний раз проверил положение передатчика. И при счете «ноль» отправил Сигнал.

Центр каждого передатчика представлял собой плотный шар активных молекул, формирующих динамическую решетку, предназначенную для изоляции отдельных антипротонов. Решетка должна была отключаться при длинной последовательности, обеспечивая полноценную аннигиляцию материи/антиматерии, при этом высвобождаемая энергия запускала феноменально мощный электромагнитный импульс. Теоретически это должно было длиться девяносто минут.

Но запутанная связь Алика с передатчиком тут же оборвалась: чувствительная бортовая электроника мгновенно вышла из строя от энергетической бомбардировки.

— Ну вот, кое–что случилось, — сказал он. — Мой вырубился.

Остальные тоже признались, что потеряли прямой контакт со своими передатчиками.

— Мы в семи а. е. от ближайшего Сигнала, — сказала Джессика. — Через час узнаем, что случилось.

— Если у нас получилось, «Спасение жизни» узнает об этом гораздо раньше, — заметил Каллум. — У каждого корабля и станции в этой звездной системе имеется запутанная связь. Так что узнают они все, сразу.

Алик закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на чужих мыслях, шелестящих в его голове. И действительно, через минуту из бормотания единого сознания выделилось главное — удивление и тревога. Это сознания, управляющие радиотелескопами, делились своим восприятием.

Он сосредоточился на мыслях, касающихся того радиотелескопа, до которого добрался его передатчик. Крохотная мощная звезда висела над ним, сгорая в верхней части фиолетового спектра. Ниже тарелка помогала отражать и концентрировать Сигнал, превращая его в луч, тянущийся в направлении Сол.

— Черт, сработало. — Голос Алика невольно выдал его удивление.

Хоть что–то мы сделали правильно!

— Рада за тебя, — проворчала Кандара.

Исследуя мысли единого сознания, Алик увидел четыре передатчика Сигнала — четыре яркие фиолетовые искры, но вот пятый… Что–то пошло не так с процедурой аннигиляции. Все антипротоны вырвались из ограничивающей решетки одновременно, вызвав сильнейший взрыв, в основном в форме гамма — и рентгеновского излучения, — так что выброс энергии на миг сравнялся мощностью со звездой оликсов. Додекаэдр из тарелок уже разрушался, вогнутые поверхности с континент размером плавились и трескались. Он видел раскалывающие тарелки длинные трещины, поверхность которых, обращенная к взрыву антиматерии, уже закипала. Потом ближайшая к катастрофе точка обзора исчезла из мыслей единого сознания.

— Что случилось? — спросил Каллум.

— Ядро моего передатчика переусердствовало, — пробурчала Кандара.

— Да ладно, не стоит вешать нос, — сказала Джессика. — Четыре передатчика работают. Если активные молекулы сохранят сцепление, они продержатся еще почти полтора часа.

— Но без моего мы потеряли двадцать процентов мощности вещания.

— Ничего, осталось вполне достаточно, чтобы разозлить оликсов, — заявил довольный Каллум.

Алик улыбнулся, вслушиваясь в яростные мысли, бурлящие в едином сознании. Они были правы насчет того, что рядом с радиотелескопами нет никаких звездолетов. Восемнадцати кораблям Избавления и одиннадцати кораблям Решения было приказано отклониться от курса и перехватить генераторы сигнала. Но ближайшие находились больше чем в а. е. от цели. Даже при максимальном ускорении им потребуется пара часов, чтобы добраться до радиотелескопов, а к этому времени передатчики Сигнала исчерпают свой запас антипротонов.

Они продолжали читать мысли единого сознания, пока не погас последний передатчик. В общей сложности Сигнал транслировался девяносто одну минуту семнадцать секунд.

— Всё хорошо, — сказала Джессика. — Любой хабитат исхода с приличным набором сенсоров сможет принять его.

— Девяностоминутное окошко в пятидесяти тысячах лет? — с горечью произнес Каллум. — Ну конечно, дело верное. Давайте откроем шампанское и устроим вечеринку.

— Ой, расслабься, черт побери, — сказал ему Алик. — Ты же чувствуешь, как всполошились оликсы. Даже если люди не поймают Сигнал, это сделают другие расы. Половина галактики узнает, что здесь что–то есть. И любой, кто бежит от вторжения оликсов по совету неан, сразу поймет, что к чему. Это начало конца, чувак.

Каллум опустил голову.

— Может быть.

Восемь часов спустя «Спасение жизни» прибыло к вратам. Корабли сопровождения больше не нарезали вокруг него восторженные спирали; никто ничего не праздновал. Мысли единого сознания сделались сухи и формальны.

Оставшиеся группы датчиков на внешнем корпусе ковчега показали им приближающуюся преграду — почти иллюзорное рефракционное полушарие, окруженное ореолом галактического ядра, растущее, растущее — и заслонившее наконец всё наружное пространство. И они вошли в него с легким всплеском, раздвигая зыбкое серебристое мерцание.