Сражение застрельщиков длилось недолго. Уже вскоре они отступили за строй солдат, чтобы вновь вступить в бой в нужный момент. На пространстве между армиями остались лежать убитые и умирающие. Потерь было немного, но в огненном воздухе уже ощущался пьянящий запах крови.

Сигнал. Трубы возвестили о наступлении тяжелой пехоты. Квинт застегнул шлем и обнажил меч.

– Вперед! Шагом!

Центурия двинулась. Как двинулись тысячи солдат справа и слева, словно единая гигантская волна мяса, стали и кожи. Навстречу ей также неотвратимо шла встречная волна. В горячем воздухе слышался лязг доспехов и тяжелые ритмичные шаги, словно в тот день по Фелерейским Полям маршировали титаны.

До вражеских солдат оставалась несколько сот футов. Квинт уже мог различать форму и принадлежность к одному из легионов. Против них стоял четырнадцатый «Стремительный» – личный легион Септима Юния. Воздух между армиями был настолько напряжен, что казалось его можно рубить, словно плоть.

Триста футов. Квинт мог различить выражения лиц солдат и центурионов.

– Тебе бывает страшно? – Квинта, еще совсем ребенка, отец впервые взял в одну из своих кампаний. И сейчас он, как будет еще много раз после, сидит на коне впереди отца, наблюдая за колоннами войск, идущих на битву.

– Конечно, сынок.

– Но ты же великий воин, а великим воинам не бывает страшно, – удивлялся Квинт.

Отец улыбнулся, взъерошив сыну волосы:

– Велик не тот воин, кто не испытывает страх. Велик лишь тот, кто каждый раз перед битвой побеждает в еще одной. В битве со своим страхом.

Тридцать футов. Сигнал трубы, звучный и протяжный.

– Вперед!

Единый выдох тысяч ртов заколебал воздух между армиями.

Пятнадцать футов.

Пять.

Удар.

Фонтаны крови сразу же окропили потрескавшихся, сухую землю Фелерейских полей. Две армии столкнулись, словно горы во время землетрясения. Грохот щитов сразу же оглушил Квинта. Первые ряды его центурии мгновенно увязли в жестокой рубке. Блеск мечей и всплески багровой жидкости заполнили все сознание.

Легионер перед Квинтом упал, пронзенный мечом. Квинт выступил вперед. На его щит обрушились удары. Молодой солдат крошил его, не щадя сил. Квинт отразил очередной удар и разрубил ему шею точным ударом из-под щита. Кровь брызнула, залив глаза. Почти слепой принял на щит еще пол дюжины ударов, пока сумел кое-как очистить глаза. Это не сильно помогло.

Гигантские облака пыли накрыли сражающихся. Лицо было липким от пота, ручьями стекающему по лицу.

Удар. Укол. Принять на щит. Вражеский клинок сломался о металлическую выпуклость посередине щита. Квинт воспользовался этим, пронзив очередного противника. Один за другим солдаты его центурии падали вокруг него. Бой был равным, и ни одна из сторон не была намерена отступать.

Квинт заметил напротив и левее себя вражеского центуриона. Его кирасу украшали многие награды, в том числе и минимум две за храбрость. Центурион носил бороду, густо отмеченную серебром, и сражался с расчетом и навыком опытнейшего воина. Он обманным движением выбил меч из рук легионера и через секунду заколол его ударом в сердце. Квинт помнил этого солдата. Это был командир одного из десятков его центурии.

Рукоять клинка сделалась скользкой, норовя выпрыгнуть из руки. Квинт покрепче перехватил меч и вновь сосредоточился на бое. Убитые и раненые валялись под ногами, мешая ходить. Некоторые умирающие хватали за ноги, моля о спасении или милосердии. Еще один легионер его центурии упал справа от него. Еще одна жизнь, которую он должен был спасти, но не мог. Лишь бессмертные Боги могут помочь своим детям в такую минуту. Но будут ли они помогать хоть кому-либо, если их потомки сами калечат и убивают друг друга?

Руки ныли от усталости. Грудь болела, от удара. Меч противника не пробил доспех, но боль все же причинил. После нескольких минут боя человек уже толком не понимает, что происходит. Он превращается в бездумную машину, способную лишь убивать и пытаться выжить.

Прозвучал сигнал отхода – протяжные звуки труб возвещали об окончании первого раунда. Ни одна из сторон не уступила, но каждая потеряла много. Линии расцепились и стали пятиться назад. На поле остались лежать сотни убитых. Медики уносили с поля боя тех, кого еще можно было спасти. Груды тел, некогда бывших люди, уже начала засыпать пыль, осевшая после отхода войск. Линии разошлись на на несколько сот футов, и свободное пространство вновь заняла легкая пехота, бой продолжился между ними.

Квинт снял шлем и осмотрелся. Примерно четверть его центурии лежала на ничейной земле. Горло пересохло. Квинт достал из-за пояса флягу и надолго приник к ней. Прохладные капли стекали по подбородку, просачиваясь под запыленные доспехи, принося желанную прохладу. Вдоволь напившись, он вылил несколько пригоршней воды себе на голову. Подобный перерыв в сражении длится недолго, и нельзя было терять драгоценных минут. Солдаты перевязывали раны, чистили оружие и меняли разбитые щиты на новые. Квинт огляделся по сторонам. По всей лини фронта результат был примерно такой же. Когорты сцепились, но не одна из сторон не добилась никого результата, кроме сотен убитых.

– Боги, как же жарко. Хоть немного дождя, молю вас! – опцион Квинта – Флавий Мерцел смотрел на небо.

– Не надо, – ответил Квинт. – Сегодня Боги отвернулись от нас, ибо то, что сейчас происходит, не должно было случиться.

Флавий повернулся к Квинту:

– Что же делать?

– То для чего мы живем.

Квинт надел шлем. Скоро начнется.

Он заметил нечто странное, что происходило справа от него. Левый фланг противника перестраивался и занимал новые позиции. К нему подходили подкрепления, а другие когорты уходили. Похоже, что уставших солдат заменяли на свежих. Кавалерия противника прикрывала фланг, но ее было мало. Очень мало. Примерно тысяча всадников прикрывала фланг армии. Квинт помнил, что слышал о недостатке кавалерии в войсках Юния.

С правого края их армии донеслись крики. Эскадроны конницы проходили сквозь расступившиеся шеренги и устремлялись на противника. Прозвучал сигнал к атаке. Квинт подхватил щит и занял место в строю.

– Вперед!

Солдаты вновь двинулись. Бреши в шеренгах были закрыты, живые заменили мертвых. Армии сближались быстрее, чем в прошлый раз. Кровь кипела от недавней схватки, а месть за погибших товарищей не позволяла вложить клинки в ножны.

Квинт посмотрел направо. Кавалерия во весь опор неслась на разрозненные порядки когорт Юния, и через несколько минут волна закованных в броню коней должна была смять их.

Неожиданно вражеские войска развернулись, заняв оборону. Все было проделано быстро и слажено, становилось понятно, что видимая неразбериха была уловкой.

Из-за щитов пехоты показались длинные пики. Кавалерия уже не могла остановиться, несясь прямо на густой лес острой стали. Со стороны противника раздался сигнал, и пехота устремилась вперед.