его ликование едва не заставляли Ши Хёка трястись от бешенства и раздражения к нему и даже к самому себе. Почему же он просто не мог оказаться умнее и внимательнее? Почему расслабился рядом с Чон Чжун У, хотя лучше всех знал, что ему нельзя доверять? Похоже, он необдуманно выбрал лёгкий путь, поверив в приятную ложь, и теперь ему оставалось лишь одно: расплачиваться за легкомысленность и минутную доверчивость. И всё же были эти осознания не ласковым раскаянием, а лютой ненавистью, образовавшейся ядом в его душе. Ши Хёк не собирался исправлять свою ошибку, но собирался заставить других делать это за него.

— Не разочаровывай меня ещё сильнее, Юн Ши Хёк, — гаркнул Чон Чжу Хван. — Оправдывайся!

Мин Хи, услышав это слово, обратила внимание к Чжун У. Она видела лишь его затылок, сидя на задних рядах с коллегами, но очень ярко представляла его лицо. Мин Хи была уверена, что Чжун У ни за что не стал бы оправдываться, и ей стало интересно, как поступит Ши Хёк. Но при том к Ши Хёку она не обращала внимания, зато он смотрел на неё затравленными, глубоко печальными глазами. Как же так? Он её так сильно любит, но она не хочет подарить ему любовной ласки и успокоить, защитить от боли, которая горела в нём с раннего детства? Ши Хёк был так напуган, будто висок его холодило дуло тяжёлого пистолета. Если бы только Мин Хи по-доброму на него взглянула, он бы перестал страшиться, и весь мир обратился бы комедией, но Мин Хи даже теперь, когда он стоял перед всеми на сцене, не смотрела на него, и это разрывало Ши Хёку сердце, разжигая злобу и ревность, похожую на обжигающее пламя. Почему она только не замечает его очевидных чувств?! Его самого? Почему она настолько жестока?

Ши Хёк перевёл дыхание, но почти до боли вцепился в края трибуны, и со сталью в голосе начал:

— Я не воровал идею у компании «Tenderness». Я даже не слышал об этой компа…

— Никого это не волнует! — рявкнул президент, громко треснув ладонью по соседнему сиденью. Ши Хёк слегка вздрогнул. Едва ли он боялся президента или кого-то другого, но вся эта ситуация застигла его врасплох. — Ты обязан был проследить, чтобы твоя помада была уникальной!

— Президент Чон, лучше спросите об этом директора Чон, — бросил Ши Хёк. — Директор Чон, разве не вы проверяли продукцию «Tenderness»?

Чжу Хван порывисто повернулся к сыну, но тот был всё так же спокоен.

— О чём это он говорит?!

Голос Чжун У не дрогнул, когда он говорил, уставившись острым взглядом на Ши Хёка:

— Я лишь проверил те списки, которые ты распорядился принести. К тому же я руководитель проекта, а не исполнитель, так почему ты обвиняешь меня в том, что я не выполнил твои обязанности или обязанности твоих подчинённых?

— Вы всё подставили так, чтобы выставить меня виноватым! — взъелся Ши Хёк. — Думаете, я ничего не понимаю?

— Зато я не понимаю, — холодно, но с очевидной агрессией произнёс Чжун У. — Ты не в состоянии нормально проследить за работой над собственным проектом, но ещё и меня смеешь в чём-то обвинять? Хоть кто-то может подтвердить, что я видел списки продукции «Tenderness» и помаду, которая так похожа на твою? Кто-то может подтвердить, что это я не уследил, а не ты или сотрудники, которых ты сам выбирал?

Ши Хёк смотрел на него так, будто готов был испепелить одним взглядом, но ответить ему было нечего. Свидетелей, что Чжун У смотрел те списки, кроме Ли Тэк Ёпа, не было, но спрашивать его помощника было бы бесполезной тратой времени.

— Я так понимаю, тебе больше не в чем упрекнуть моего сына, — с нервной гневной улыбкой осведомился у Ши Хёка президент, а Чжун У после его слов моргнул и на мгновение сделался несчастным. Могло померещиться, будто в глазах его за миг скопились слёзы, но это было бы лишь наваждением.

Если президент заговорил так с Юн Ши Хёком, к которому, как уверенно казалось Чжун У, всегда был благосклоннее, чем к собственному сыну, то в успехе его плана сомнений больше быть не могло. Уголки губ Чжун У скромно потянулись наверх, и он повернулся к Мин Хи, которая, едва не физически это ощутив, ответила ему, заставив улыбнуться живее и шире.

Чжун У не мог быть убеждён, что пошёл бы на подобный риск, если бы Юн Ши Хёк не был заинтересован в девушке, в которую Чжун У внезапно влюбился так самозабвенно и безнадёжно. Чжун У считал вице-президента Юн одним из самых худших людей, которых ему доводилось знать, однако он хотел надеяться, что его сын не станет настолько же отвратительным. Что ж, это в любом случае уже давно подвергалось сомнению.

Чжун У полагал, что увольнение Ши Хёка вполне может сделать его ещё страшнее, однако не мог позволить остаться ему в компании своего отца, которая со временем будет унаследована им самим, потому что если Ши Хёк не уничтожит её, то превратит в ад для всех сотрудников и начальников, как творил с другой компанией его отец, подстраиваясь и льстя, чтобы стать вице-президентом и получить достаточно власти для осуществления любых своих замыслов. Чжун У не знал всего, чего Ши Хёк жаждал, однако даже понимания одного его желания хватало ему сполна и большего он требовать не собирался.

* * *

Юн Ши Хёка уволили, а с самой компании были сняты все обвинения в плагиате чужого продукта. Чжун У мучила совесть, ведь едва ли его поступок можно было назвать благородным, и, несомненно, он мог бы провернуть всё иначе, однако выбрал этот путь, потому что никогда не был идеальным. Он ревновал и недолюбливал человека, который терзал его возлюбленную, потому и пошёл на сделку с самим собою. И он ни о чём не жалел.

Новым руководителем отдела разработки из всех восемнадцати сотрудников назначили Ю Го Ён, чему та была невероятна рада. Уже в понедельник она пришла в офис в новом ярко-красном костюме и демонстративно не стала опускать жалюзи в кабинете, ещё в пятницу принадлежавшем Юн Ши Хёку. Ким Со Юн же с Сон Дон Ёлем, как самые старшие сотрудники отдела разработки, были возмущены и очень расстроены, потому в первое время относились к Го Ён так, будто она всё ещё была лишь их коллегой помладше, однако та весьма быстро смогла поставить их на место, напомнив, что теперь они стали её подчинёнными.

Когда Го Ён