Хорошо, что у меня душа была человеческая и не запятнанная всякими насильственными подселениями в чужие тела. А то и меня этот круг мог бы задеть.

Аккур вздрогнул в последний раз. Теневые щупальца на глазах уменьшились в разы и бессильно растянулись на полу.

Тьма исчезла из его глаз, открыв зелёную радужку.

Кукловод покинул тело.

А Мстислав сделал глубокий вдох.

А Ратибор выдохнул, освободившись от боли.

— Здравствуй, братоубийца, — я навис на Мстиславом.

— Сдохни, — сказал он бесчувственным тоном.

Его укороченные теневые щупальца дёрнулись. Но крепкий удар моего кулака в солнечное сплетение выбил из него дух. Он согнулся с выпученными глазами.

БАХ!

Вылетели двери, со вспышкой снесённой защиты.

В зал влетели гвардейцы, во главе с растрёпанным Тиграном.

Я хмыкнул.

— Поздновато. Даже позже него, — и качнул головой на Ардамуна.

Тот возмутился:

— Вовремя! Неблагодарные людишки! Я пришёл в с-с-своё время!

— Надо закончить с подземельем, как можно быстрее, — твёрдо заявил Ратибор, сверкнув глазами.

— Вы знаете, что перед этим нужно сделать, — сказал я, указав на остатки круга изгнания.

Он кивнул.

А потом грубо схватил Мстислава за заднюю часть шеи и поднял.

— Теперь надо судить его, — Ратибор показал зубы. — Хотя я бы удавил его на месте… за всё, что он натворил.

— Тигран, — прозвучал ледяной голос Мстислава. — Мне угрожают. Я будущий гл…

Удар. Ратибор от всей души ударил его в живот.

А потом снова.

И снова.

Ни один из гвардейцев даже не пошевелился. И даже Тигран, который когда-то защищал Мстислава и прикрывал его бесчинства, сейчас смотрел на него с презрением.

Братоубийство — это величайший грех в любом из миров.

Хуже него — только убивать своих детей… или родителей.

Мстислава отправили в темницу, под строгим конвоем. Ратибор сначала не хотел доверять это Тиграну, но я убедил его, что Мстислав уже не опасен.

После ритуала изгнания все ментальные между ним и Аккуром разорваны раз и навсегда. Даже если они заключат договор. Даже если смешают кровь. Аккур уже никогда не овладеет телом Мстислава.

А нам нужно было как можно скорее провести ритуал изгнания над Ратибором.

И начать нужно было с нового круга. Потому что старый хорошенько истрепали.

За то, что Аккур выберется, я не тревожился.

Нет, технически он, наверное, мог это сделать. Вот только Кукловоды, пусть и были магами с сильной жизненной энергией, но их физические тела были слабы. Очень.

Большую часть времени они проводил в уединении, откуда и занимались своими кознями. С годами их тела слабели. Мышцы дряхлели. Даже несмотря на постоянную подпитку чьей-то энергией.

А уж после такого жёсткого изгнания, которое я провёл Мстиславу… Аккур будет приходить в себя как минимум несколько дней.

Потому что так грубо вырвать из тела — это сравнимо разве что с вырыванием сразу нескольких зубов. Очень травмирующе. Даже для его души Кукловода.

Так что ближайшие полчаса я занимался подготовкой к более аккуратному ритуалу изгнания и создавал «очищающую воду».

Сначала поставили перед входом в подземелье несколько десятков гвардейцев, не связанных кровью ни с одним из родов клана. Вооружили их до зубов лучшими артефактами, которые у нас были.

Затем начертили в другой комнате новый круг изгнания. А я провёл и сам ритуал.

Ратибор встал в центр круга. Магия вспыхнула под ним. А затем стала медленно заполнять его тело изнутри, через энергетические каналы и мана-ядра.

Это заняло несколько минут. По истечению которых Ратибор стоял, приоткрыв рот. Он посмотрел на свои руки. Потом на меня.

— Значит вот, каково это — жить без ощущения внутренней удавки? С самого момента пробуждения Дара, я не прекращал чувствовать её.

— Поздравляю, — ответил я.

В закрытую дверь постучались.

На пороге стоял Святослав.

— Отец скончался, — без эмоций сказал он и зашёл в зал, опираясь на трость. За его спиной, как молчаливая тень, прошла Виолетта. — Руслан, дядя. Я хочу, чтобы вы поддержали меня в моих претензиях на власть. Прямо сейчас.

Повисла напряжённая тишина.

— Главы родов не проявили энтузиазма, когда услышали завещание графа, — предположил я.

И в точку: Святослав кивнул.

— Они не потерпят во главе клана бездарного калеку, если за ним никто не стоит. Особенно пока жив Мстислав и ты, дядя, — он посмотрел на Ратибора.

— Ты — лучший из всех детей Ярослава, кто мог унаследовать власть над кланом, — заявил Ратибор. — Я полностью над твоей стороне.

— Спасибо, дядя, — чуть улыбнулся Святослав. И взглянул на меня. — А что насчёт тебя?

— Я тоже, — кивнул я.

Святослав не дурак. Не хочет меня убить. В роли главы клана Яровых он действительно будет лучшим вариантом.

К тому же, он помогал мне решать проблемы, а не создавал их.

— Я ценю это, — ответил Святослав. — И не забуду. Ты получишь всё, что было у твоего рода, как обещал мой отец. Даю слово.

— Договорились, Ваше Сиятельство, — хмыкнул я.

— Прямо сейчас я должен выйти в тронный зал. Вы пройдёте со мной. Ратибор — как Первый Воевода, а ты — как признанный отцом глава рода Северских. Там я вынесу Мстиславу смертный приговор, и завтра его казнят. Ждать нельзя. В любую минуту Соколовы могут попытаться освободить Мстислава, а тебя, Руслан, объявить лжецом. Они делали на него ставку.

— У нас есть время, Руслан? — посмотрел на меня Ратибор, имея в виду Аккура.

И оно было.

— Да. Ещё есть. Идём, — ответил я.

Через несколько минут мы вошли в тронный зал.

Впереди Святослав. По правое плечо от него Ратибор. По левое — я. Виолетта осталась у дверей.

Главы родов и их сопровождающие, а также самые знатные мужчины и женщины клана выстроились по бокам. На их лицах не было даже фальшивого трепета. Только непонимание, подозрение и пренебрежение.

Но Святослав даже не посмотрел ни на кого из них. Он старался идти прямо. Старался тише стучать тростью. Но в его состоянии это было невозможно.

Зато его лицо, его взгляд и непреклонная решимость в глазах показывали гораздо больше.

А тех, кого это не впечатляло, приводил в чувство только один взгляд на Ратибора. Он специально пробудил свои силы. Его глаза и энергоканалы сияли серебром, а кулаки были крепко сжаты.

Это был сигнал.

Попробуете оспорить новую власть — будете иметь дело с Первым Воеводой.

Но