Никка рассмеялась.

— Все, уже купилась. Давай одшу штучку.

Выпечку она ела на ходу, аккуратно, чтобы не испачкаться. Она пока не знала, как выполнить задание, но была уверена, что пятна на одежде ей в этом не помогут.

Адриланка пребывала примерно посередине долгого и печального падения в ночное время, там и сям загорались фонари. Пока Никка двигалась в направлении Императорского дворца, места фонарей на столбах заменяли светильники, пока еще — не зажженные. На миг ей захотелось попробовать себя против заклинаний муниципалитета и зажечь их самостоятельно, но если уж рисковать арестом, лучше бы не за что — то столь фривольное.

С другой стороны, если сегодня дела пойдут прахом, она, возможно, пожалеет, что не сидит в милой и безопасной тюремной камере. Хотя — нет, вряд ли Деши ее сдаст, даже если…

Ну а пока воздух был полон приятной прохлады, в ветерке справа имелись нотки иода, капелька серы и даже малая толика мокрой древесины аж из самой гавани. Вблизи от моря — океана было бы неприятно, а тут, так далеко на суше, она наслаждалась этими ароматами. И еще наслаждалась определенной анонимностью: простая бурая мантия, перетянутая поясом и с полуопущенным капюшоном — и никто из прохожих ее не узнает, и никто из прохожих не подозревает, что она может сотворить.

Никке это нравилось.

Прямо перед дворцовыми кварталами она свернула по улице Дзура направо, в сторону моря — океана. Пять минут, и она остановилась у дома с вывеской в виде морской чайки с распростертыми крыльями и открытым клювом.

И вошла, напомнив себе, что волшебство любого сорта — такое, по крайней мере, которое можно засечь, — будет сейчас очень неправильным выбором, а потому просто задержалась в прихожей, ожидая, пока глаза сами приспособятся к темноте. Времени это заняло немного, учитывая опускающуюся ночь. Она осмотрелась. Пока никого.

В этом месте никогда не бывало достаточно светло, здесь никогда не бывало высокой знати, а также никогда не бывало текл. Тсалмоты, креоты, джагалы, изредка орки, вот здешняя публика. Просторное помещение, небольшая стойка в дальнем конце и узкие высокие круглые столики повсюду.

Столиков больше, чем стульев, что иногда лично ее раздражало, ибо Никка полагала, что пить стоя — это варварство. Народ только начал собираться, однако ей удалось занять два стула за столиком у стены слева. Она расширила защиту на несколько футов, скорее по привычке, когда бывала на людях, а внимание свое настроила на все помещение.

Дешентин прибыла строго в назначенное время, и обе сразу заметили друг друга. Дешентин была стройным аки ива созданием с обманчиво милым личиком на невероятно длинной шее, каковую подробность более — менее скрывала более чем впечатляющая комна волнистых каштановых волос, разметанная по груди.

Она села, а Никка знаком подозвала бармена.

— И что тут есть приличное? — спросила Дешентин.

— Пристойное пиво, плохое вино.

— Пиво вполне подойдет.

Бармен приветствовал ее по имени и принял заказ на пару кружек стаута.

— Итак, — проговорила Никка, — как дела?

— Неплохо, полагаю. Ты ведь знакома с Гипотезой стабильности?

Никка моргнула, внезапно ощутив себя посреди разговора, первую половину которого не может припомнить.

— Конечно, слышала о такой. Я в нее не верю. Ведь если единственным, что сохраняет стабильность Великого Моря, является его связь с Державой, которая откачивает избыточную мощь, тогда Малое Море было бы нестабильным, ибо из него никто ничего не откачивает[46]. А с чего ты о ней вспомнила?

— Моя госпожа об этом говорила, — сказала Дешентин. — Для нее эта гипотеза представляется убедительной.

— И как же она объясняет Малое Море?

— Оно не достигло критического размера, за которым следует неконтролируемое расширение.

— Согласно лорду Косадру…

— Знаю, знаю. И в таких вопросах я склонна поверить как раз ему. И все же.

— Что происходит, Деши?

— Если верить слухам, потенциальный конец света.

— Ну — ну. И насколько это заботит леди Каолу?

— Как минимум ей интересно, хотя у нее другое сейчас на уме. Кстати, напомнила: Никка, ты плохая!

— Ой. Что ж я такого натворила?

— Ты кое — кому сказала, что именно моя госпожа охотится за тем выходцем с Востока — как там его, Талтосс, кажется?

Как раз принесли пиво. И когда Кальдре снова удалился за пределы слыщимости, Никка сказала:

— Я и не знала, что это предполагалось секретом.

— Ну, в общем — то, на самом деле и нет. Но такие вещи незнакомцам не рассказывают.

— Деши, — медленно проговорила Никка, — откуда ты знаешь, что говорила я с незнакомцем?

Та покачала головой.

— Теперь и мы говорим об этом выходце с Востока. Словно все только вокруг него и вертится. Раздражает, и что еще хуже, скучно. Моя госпожа на нем словно сдвинулась. Учинила мощное побоище — пламя и молнии, правда, она и еще шесть других, против… так, а вот это я уже рассказывать не должна.

— По мне, так вовсе даже не скучно!

— Да, но я‑то застряла в отчетах о доходах. Услышала обо всем как раз от этих вот других, а моя госпожа, когда наконец вернулась, по — прежнему только и говорила о том, что сотворит с выходцем с Востока. Скучно.

— Да, неприятно.

— А, ладно. — Дешентин пожала плечами. — Скоро это кончится. Пару дней перетерпеть.

— Да?

Та кивнула.

— Мы узнаем, где он прячется, буквально завтра. И тогда моя госпожа пойдет и вытащит его оттуда.

— Что, самолично?

— Для нее это личное. — Дешентин нахмурилась. — И не болтай об этом со всеми встречными.

— Не беспокойся, — заверила Никка, — скажу только тем, кого уже знаю.

— Не смешно. Вот.

Никка фыркнула и подняла палец:

— Минутку; со мной сейчас должна связаться Кари.

— Сколько угодно.

Никка потянулась.

«Кари?»

«Я тут. Ответ добыть удалось?»

«Ответ — да. Доставь куда надо прямо сейчас.»