Достойным вышло представленье и хорошим, И я горжусь, что мы подняли эту ношу, И потому минутой славы наслаждаюсь И бурной радостью толпы я упиваюсь!

Криниста:

Ликуют зрители, но мне — то что за дело? Мне как писателю важны иные сферы. Важнее мне, что моя пьеса под запретом, И что Звезда с тобою мне, быть может, светит! Имперский суд не испугать и не растрогать, А император нынче зол и жаждет крови — И злит его как раз толпа, что там ликует, А слава нас и так с тобою не минует… * * *

Добравшись до кофе, я заставил себя выпить его. Я сидел в одной из гардеробных, глядя на общую суету. Я оказался единственной персоной во всей этой структуре, пожалуй, которой сегодня ничего не нужно было делать.

Даже странно, словно я тут надо всем и вся в роли наблюдателя.

Когда Злая Черная Отрава сделала что должна была, я задумался. У меня остался один день на завершить подготовку; что же еще нужно сделать?

«Лойош?»

«Прости, босс, но мне кажется, ты уже сделал все, что мог.»

«Черт.»

Прозвенел тридцатиминутный звонок, и поскольку мне сегодня больше нечего было делать, я прошел в зрительный зал и устроился на сидении напротив «края два», чтобы посмотреть представление. Там и сям сидели еще несколько персон, вероятно, высматривали то, что нужно и можно подправить в последние минуты. Вошли музыканты, устроившись в своей яме. Кота поймал мой взгляд и кивнул, прежде чем усесться и начать настраивать инструмент.

Когда оркестр занимается настройкой, это вообще ни на что не похоже.

Диссонанс, раздражает неимоверно, и в то же время — влечет, ибо содержит обещание, что из бессмысленности всех этих диких звуков вот — вот родится самая их противоположность. Будь я атирой, я бы нашел в этом своего рода метафору о том, что такое жизнь. Но я выходец с Востока, что некогда был джарегом; мы не ищем метафор, мы просто продаем лук[47].

А пока представление началось — день два, акт три, сцена первая. Я попытался следить за действием так плотно, как только мог, хотя бы для того, чтобы не думать обо всем, чем я не мог уже управлять, в частности — о том, сложится ли эта часть мозаики именно так, как нужно мне.

* * *

Деймар кивнул своему исполненному энтузиазма, но косорукому ассистенту, и заявил:

— Этот экспонат готов для отправки в музей. Осторожнее с ним.

— Да, лорд, — проговорил паренек и взял коробку. Изобразил неуклюжий реверанс, не выпуская ее, и ушел выполнять поручение.

Когда он ушел, Деймару стало несколько легче. Молодой лиорн ему нравился, и он однозначно бывал полезен, однако паренька столь легко было обидеть, что Деймару приходилось постоянно следить за собой, взвешивая все, что он собирался сказать, дабы это случайно не было воспринято как подколка или издевка. Утомительное занятие. Не то чтобы Деймару не нравилось находиться среди людей, просто, в общем, какое — то время спустя ему не нравилось находиться среди людей.

Повернувшись к разложенным перед ним артефактам, он записал: «Кинжал, начало Третьего Цикла, декоративный, самоцветы указывают на драконлорда из линии э'Киерон». Аккуратно прикрепив записку к кинжалу, он отложил его в сторону. Потянулся было за следующим артефактом, и тут подала голос хлопушка. Он нахмурился. Паренек не стал бы хлопать, если бы он что — то забыл, а в гости к нему никто сюда никогда не заходил.

Он подошел к двери и приоткрыл ее достаточно, чтобы высунуть голову.

Сперва он решил, что снаружи никого нет, а потом…

— А. Крейгар. Проходи.

— Рад тебя видеть, — проговорил джарег, хотя Деймар не был уверен, так ли это, или это просто слова, которые многие люди произносят, потому как так полагается.

Крейгар осмотрел комнату. Деймар попытался взглянуть на нее так, как взглянул бы кто — то другой: чистая, но не вылизанная, там и сям на всех доступных поверхностях лежит нечто похожее на обрезки металла, или ржавые кольца, или побитое снаряжение; книги и свитки горами навалены на полках и громоздятся на полу, а на стуле в углу — несколько плащей и рубашек.

— Мне освободить тебе место, чтобы ты мог присесть?

— Нет, все нормально. Я пришел попросить об одолжении.

— Да?

— Мой сын в заложниках.

Деймар попытался решить, который из вопросов, возникших после такого заявления, задать первым, и в итоге просто уставился на гостя. Заметив, что рот его открылся сам собою, он закрыл его.

— И я бы хотел, чтобы ты помог его вернуть.

— У тебя есть сын? — наконец сумел выдать Деймар, потом покачал головой. Ну конечно же, у Крейгара есть сын. — Я имею в виду, сколько ему лет?

— Уже взрослый, — ответил Крейгар.

Деймар вздохнул и спросил:

— И кто держит его в заложниках?

— Одна из фракций Левой Руки.

— Им нужны деньги? У меня есть…

— Нет, им нужен Влад.

— Влад? Тот Влад, который твой босс?

— Бывший босс, да, он самый.

— И зачем он им нужен?

— Чтобы его убить.

— Но почему они… нет, прости. Так чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты извлек местоположение из сознания могущественной волшебницы Левой Руки, и все это — пребывая в поле, подавляющем волшебство.

Деймар задумался. Его порой раздражало, что его псионические способности были единственным, что считали достоинством некоторые из этих людей. Тогда как более значимая его деятельность, раскрытие секретов былого, их никогда вроде бы не интересовала. С другой стороны, однако, ему всегда нравились Влад