Но почти сразу же колдун вцепился в письмо и начал читать жадно, не отрываясь, чуть хмуря брови и беззвучно шевеля губами. Я встала рядом с ним и приподнялась на цыпочки, заглядывая ему через руку.

 «Это произошло ночью… - прочла я уже знакомые строки, а потом и дальше: - Фея, усыпившая фон Розена, разрушившая злые чары Карабос, оставила несколько пророчеств, которые я собрал бережно и так же бережно сохранил. К сожалению, пророчества разрозненны, к тому же, были написаны на странной смеси языков, которые я посчитал древнейшим наречием, которым пользовались феи от сотворения мира. Я переписал их точно так же, какими они попали мне в руки, и надеюсь, что они дойдут до тех, кому предназначались».   

- Кому она там что напророчила? – пробормотала я. – Пророчица столетняя…

Брайер не ответил, и я тоже продолжала читать:

«Всего было два фрагмента. В каждом – ни начала, ни конца, поэтому трудно сказать, что было сначала, что потом. Первый фрагмент относился к правящей династии Эдвардинов. Я смог разобрать такие слова: проклятье королевского рода в броши в виде зайца, брошь подарил королю граф Мертен, он же убил короля Этельберта, подложив ему отравленное драже. Во втором фея обращалась к достопочтенному Брайеру Хагеботьеру Розену фон Розану. Я переписал всё дословно, не изменив ни одной буквы. Там было сказано: «Если мы расстанемся, я не смогу вернуться к тебе. А это страшнее, чем сон, который длится вечно. Поэтому не отпускай меня, когда найдёшь, держи и не отпускай».

Так себе – пророчество. И никакое не пророчество вовсе. Слёзки и ванилька, как и ожидалось. Обыкновенное любовное письмо, если не считать про конфеты для короля. Но было в письме ещё кое-что.

Я слишком сильно стиснула руки, и Маурис недовольно завозилась, а потом укусила меня за палец. Не до крови, но больно, и я поспешила разжать ладони.

Фу ты! Чуть не задушила любимую мышку принца!

Даже звучит по-дурацки…

Ослабив хватку, я точно так же по-дурацки надеялась, что Брайер не обратит внимания на последнее слово в пророчестве. Может, это слово мне кажется. Так, временные галлюцинации на почве перемещения во времени и пространстве. Но чуда не произошло.

- А это что такое? – спросил Брайер, вглядываясь в конец письма. – Какие странные знаки… Наверное, это – язык фей?

Теперь промолчать было невозможно.

- Это не язык фей, - сказала я, чувствуя себя так, словно Карабос уже прикопала меня возле замка Запфельбург. – Это русский язык. Это – подпись. Имя. Тут написано «Анька».

- Анька? – помедлив, повторил колдун. – Та твоя подруга из твоего мира? Это же была её сумка?.. Которую передал нам дед-гобеленщик?.. Как его? Сиги…

- Сигибертус, - машинально подсказала я. – Её сумка. Значит, Анька попала в этот мир. И попала не в настоящее, а в прошлое. На сто лет назад.

- Круглый мост работает не только как коридор между мирами, но и как коридор между временами? – задумчиво произнёс Брайер. – Я бы сказал, что это – антинаучно.

- Путешествие между мирами – тоже антинаучно, - огрызнулась я. – Не забывай, что я из своего мира попала в твой, который – дремучая древность. Тогда и Анька могла махнуть ещё на сто лет назад. Меня везли слуги Карабос. Наверняка, они знали, как пользоваться этим мостом… Получается, в ту ночь, когда меня похитили, Анька села в лодку, поплыла за мной, чтобы найти меня, а оказалась в Швабене, во время твоей молодости.

- Я и сейчас не старый, - напомнил Брайер.

- Не придирайся к словам, - отмахнулась я. – Получается, это Анька тебя спасла от Карабос? Но как у неё получилось? Она ведь не волшебница… - я осеклась.

- Ты и про себя не знала, что принцесса, - заметил колдун, ещё раз внимательно осматривая письмо, и позвал: - Ваше высочество! Принц Стефан!

Стефан подбежал сразу же, волоча за шкирку последователя Великого Тедерикса, который, впрочем, уже не упирался, а уныло плёлся, куда ведут.

- Тут про твою семью, - Брайер протянул письмо Стефану, а сам принял мужчину в капюшоне, для верности взяв посланника не за шиворот, а за шею.

- Про семью?.. – Стефан начал читать и побледнел так сильно, что сразу было понятно – пророчество о королях в тему. - Королевская брошь! – он посмотрел на нас безумными глазами. – Её надевают во время коронации! Подарок магического университета… А мой предок, действительно, обожал конфеты драже. Но как фея узнала об этом? И правда ли это?

Мы с Брайером дружно промолчали, а Стефан ещё раз прочитал письмо Тедерикса.

- Я должен немедленно сообщить в столицу, - сказал он, возвращая листок Брайеру. – И должен немедленно вернуться сам.

- По-моему, очень верное решение, - серьезно сказал колдун. – Возвращайтесь, ваше высочество. А мы наведаемся к Великому Тедериксу. Ведь я так и не получил ответа на свой вопрос. Мне так и не известно, где искать фею.

Аж ухо резануло, как он заговорил. И к Стефану на «вы» обратился, и впервые сказал «фея», а не «моя фея». Мне страшно хотелось посмотреть на Брайера так же внимательно, как до этого мы рассматривали письмо, но я не осмелилась. Это как будто вот-вот проснёшься, а всё ещё цепляешься за сон, потому что боишься того, что ожидает тебя в реальной жизни…

- Значит, решили, - деловито объявил Стефан, забирая у меня мышь и доставая разноцветный камешек. – Встретимся в столице, когда вернётесь от Тедерикса, а я побежал.

Он и правда побежал – вдоль стены, вниз, на ходу подбросив камешек, который тут же превратился в дракона, расправил крылья и полетел куда-то на восток.

- Ну а мы – тоже побежали, - сказал Брайер, встряхивая посланника Тедерикса, чтобы выглядел пободрее. – К великому колдуну Тедериксу. Бежим и не дрожим, так?

17. Великий Тедерикс и великие тайны

Разумеется, мы не побежали. В свете закатного солнца мы плелись по холмам – я, Брайер, осёл Панки и посланник Тедерика, назвавший, наконец своё имя – брат Ансельм.

Этот брат Ансельм оказался настоящим занудой. Не останавливаясь, он начал уныло и гундосо объяснять, что не следует беспокоить Великого Теерикса, что если бы Великий Тедерикс хотел с нами встретиться, то встретился бы, а таких распоряжений не было, что мы