— Я родился в обычной семье. Полноценной. Мама и папа вели и ведут свой бизнес. Как ты помнишь, я тоже из этого города, как и ты.

— У тебя есть брат или сестра?

— Нет, — он стал наворачивать на вилку спагетти, — Я один ребенок в семье, как и ты. У родителей довольно-таки крупный бизнес.

— Здесь? В Детройте?

— Да. — Он ловким движением сунул в рот вилку с пастой.

— Странно, не помню ни одного Смита.

— Я взял фамилию дедушки.

— По маме?

— Нет, по отцу.

Я нахмурилась, не понимая мужчину. Заметив мое смятение, он поспешил все объяснить.

— Мой отец был долгое время в ссоре с дедушкой. Я же наоборот, был очень привязан.

В голове всплыла картинка: мой папа и Хавьер. Их отношения никогда не были примером для родителей и их детей. Мы оказались с Геланом похожи. Несмотря на наши разные характеры, наше прошлое, наше детство одинаковое. Я подставила руки под подбородок и уставилась на мужчину с нежным, озорным и любознательным взглядом. Он улыбнулся.

— Когда ты сегодня рассказала о своем воспоминании из детства, в моей памяти всплыла похожая ситуация. Однажды, когда конфликты в нашей семье приутихли, и меня стали чаще оставлять с дедушкой, я сидел в своей комнате в особняке Смитов и делал уроки. Мне было лет десять. Стояла гробовая тишина, ведь дед всегда любил читать книги у себя в кабинете с чашечкой горячего кофе в кромешной тишине. Я испугался, когда услышал резкие звуки и громкие голоса из гостиной — спустился вниз. Папа и мой дедушка стояли друг напротив друга с сжатыми до побелевших костяшек кулаками. Их ненависть казалась такой страшной и заразной, что я спрятался за угол, чтобы меня никто не заметил. Папа говорил громко, так что я прекрасно слышал, о чем шла речь. Они говорили о долге семье, о браке моих родителей и о ненависти моего дедушки к маме.

Мне стало жаль мужчину. Рука, словно совсем мне не принадлежащая, легка на покоящуюся ладонь Гелана. Тот сжал её. Было понятно все без слов — наши чувства взаимны.

— Давай закроем эту грустную тему. — Я кончиками пальцев водила по выпирающим венам на тыльной стороне ладони мужчины.

— Не хочешь прогуляться?

— С удовольствием.

Мы попросили счет и оставили щедрые чаевые официанту. Как самый настоящий джентльмен, Гелан помог мне подняться, подставил свой локоть и повел меня по узкой тропинке к парку. Мы шли медленно, наслаждаясь обществом друг друга.

— Тот ресторан, где мы сегодня были с тобой, любимый ресторан папы.

— Почему?

— Потому что в этом месте он влюбился в маму.

Гелан улыбнулся, поворачиваясь ко мне лицом и обнимая за плечи.

— Значит, теперь это и мой любимый ресторан?

— Почему же?

— Потому что мне кажется, что я влюбился в одного чертика.

Я тихо усмехнулась. Гелан же вернулся в обратное положение. Я, будучи той, кому дико смущение, почувствовала, как мои щеки стали краснеть и как начала подниматься температура. Мы продолжали прогуливаться по парку. Мимо нас прошла женщина с ребенком.

Малыш, сидя в коляске завороженно смотрел на меня. Гелан широко улыбнулся и, склонившись к моему уху, прошептал:

— Говорят, что дети так смотрят на тех, кто очень красивый.

— Говорят, что кто-то подхалим.

Мужчина рассмеялся и приобнял меня за плечи. Мы так гуляли ещё минут тридцать, сворачивали с одной тропинки на другую. Через какое-то время асфальтная дорожка закончилась и не заметив камушек под ногой, я оступилась и полетела вниз. Сильные руки Гелана поймали меня, прижимая к себе. Его дыхание обожгло мою шею, и мне стало тяжело дышать. Я грудью чувствовала, что дыхание мужчины тоже стало сбивчивым. Наши взгляды сцепились в замок.

Его нежные пухлые губы накрыли мои. Руки мужчины медленно добралась до тыльной стороны шеи и прижала мою голову к своей сильнее. Я растворилась в мужчине. Оторвавшись от меня, я увидела перед собой того же Гелана, но только смотрел он на меня будто через пелену.

— Я пьян.

— Вино было лишним. Ты устал…

Он приложил свой палец к моим губам и едва слышно прошептал:

— Я пьян тобой, дьяволица.

Мои руки притянули к себе мужчину, взяв реванш. Наши губы сплелись в поцелуе. Тело и душа горели, а языки пламени обнимали друг друга.

Мы гуляли до позднего вечера. Пиджак мужчины уже давно покоился на моих плечах — к вечеру стало холодно, и он любезно накинул его на меня. Мужчине не выпускал меня из своих объятий, будто бы я была его любимой игрушкой. Но настало время расстаться. Мы стояли напротив моего дома и прощались, но никак не могли проститься.

— Завтра мы снова увидимся.

— Это будет завтра. — Он взял мою руку и большим пальцем погладил по тыльной её части. — Не хочу тебя опускать.

— Заберешь меня завтра с утра. Позавтракаем вместе.

— С удовольствием. — Он поцеловал мою ладонь, и я на мгновение перестала дышать. — Спасибо за такой прекрасный вечер, дьяволица.

— Пока.

Машина Смита уехала от моего дома, и я направилась к дому. Я уже почти зашла, но меня привлек разговор в саду. В беседке за крыльцом сидели отец и Деймон. Они о чем-то разговаривали, и заметив меня, замолкли.

— А вот и моя красивая дочь. — Папа прищурился. — А чье это у тебя?

Я осмотрела себя и только сейчас почувствовала терпкий аромат духов Гелана на своих плечах. Пиджак, который одолжил мне мужчина, все ещё был на мне. Папа похлопал по месту рядом с ним.

— Присаживайся, дочка. Не поздороваешься с нашим гостем?

— Мы виделись сегодня.

— Правда?

— Мы работаем вместе, — пояснил Деймон. Он бросал на меня мимолетные взгляды. В нем можно было прочесть любопытство и сожаление. — Что же, мистер Коэн, думаю, мы с Вами все обсудили.

— Да, — папа приподнялся и пожал руку мужчине. — До встречи, Деймон. Мелани, — папа обратился ко мне, — проводи нашего гостя.

Я кивнула и молча вышла к воротам. Деймон нагнал меня и уже у ворот спросил:

— Значит, Роки был прав?

— С чего ты взял?

— Это же пиджак нашего начальника.

Я сложила руки на груди и возмущенно уставилась на собеседника.

— А с чего ты решил, что это тебя касается?

— Меня касается все, что связано с тобой.

Я рассмеялась и приблизившись немного к Деймону сказала:

— Тебя уже давно перестала касаться моя жизнь! Мы расстались и на этом точка!

— Мелани, пойми же ты, что твоя сторона темная. Это я, мистер Коэн, твой крестный Оливер.

— То, что ты родился в семье мафии, не значит, что ты предназначен мне.