— Нам не удалось с ней поговорить, ее не было дома. Однако ее дворецкий проболтался, что в начале этой недели она была на приеме, который устраивала графиня. А потом, когда мы садились в карету, я почти уверена, что видела ее в одном из окон наверху.

Смешок человека в маске гулким эхом отдался у меня в ушах. Мадемуазель Мушкетерка. Возможно, он был не единственным, кому известны наши тайны.

— Ну что ж, — подытожила мадам де Тревиль. — Я пока что свяжусь с Мазарини, а вы возьмите каждая по энциклопедии. Ищите любые фразы, что угодно, что может быть связано с этой колыбельной. Определения, термины, цитаты — сгодится все.

В ее полуулыбке отразились многочисленные бессонные ночи, долгие часы, проведенные за изучением замысловатых карт, развешанных на стенах этого самого кабинета. Портия застонала, когда ей вручили стопку толстых книг.

— Начните вот с этих. Отправляйтесь с ними в главную библиотеку, чтобы не отвлекать меня.

Мы поплелись куда было велено. Едва открыв доставшуюся мне книгу и увидев мелкий шрифт, заполнявший страницу за страницей будто бы даже без пробелов, я прижала пальцы к вискам.

— О, так вот на что, по их мнению, похожи наши тела, — изрекла Портия через несколько минут. Перевернув страницу, она судорожно вздохнула. — Боже, какая гадость! Как кому-то может прийти в голову, что наши внутренности выглядят вот так? — Она показала иллюстрацию Теа, которая пискнула от ужаса и оттолкнула ее прочь. У нас впереди вся ночь, завтрашний день, а потом… потом наступит понедельник. Когда Этьен обещал нанести визит.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, я подняла голову. Арья быстро отвела глаза. Но я успела заметить в них затаенное беспокойство.

Глава двадцать шестая

Два дня мы провели за изучением всех энциклопедий, которые имелись у мадам де Тревиль. Это было утомительно. Описания медицинских теорий, типов темперамента, определения ипохондрии, огромное множество слов и статей о женщинах, в чьи страдания никто не верил. Я просмотрела статьи о кровопускании, о некоем сладком купоросном масле, о различных методах лечения, которые, судя по записям, больше вредили здоровью, чем помогали. Я как раз дочитывала очередную статью, когда Портия, заметив выражение моего лица, поменялась со мной книгами и продолжила читать как ни в чем не бывало. В новой книге записи оказались еще скучнее, но лучше уж скука, чем боль и обида.

— Таня! — Теа подбежала ко мне, слегка запыхавшись, кудри торчали во все стороны. — Я закончила!

Она сунула мне в руки какой-то сверток.

— Что именно закончила?

— Ох, разве я тебе не рассказывала? Я просто взялась за шитье, прости — так часто бывает, когда я увлекусь работой… понимаешь, я как будто забываю обо всем, мне нужно претворить мои идеи в жизнь, пока они не вылетели у меня из головы.

Слова всколыхнули воспоминания: я примеряю порванные панталоны, внезапная глубокая сосредоточенность Теа, совет Арьи не отвлекать ее.

— Новые панталоны? Merci!

Она хитровато улыбнулась:

— Я бы не назвала их этим словом.

— Я не понимаю…

— Просто примерь, — хихикнув, предложила она и потащила меня прочь из библиотеки в комнату, где мы много месяцев назад примеряли юбку. Я засмеялась, я чувствовала себя просто прекрасно. Хоть мне и пришлось прислониться к закрытой двери, когда мои ноги задрожали, я уже очень давно словно не дышала по-настоящему, не отвлекалась от переживаний и тревог о зле, клубящемся вокруг нас. У папы было его братство, но я не могла себе представить, чтобы кто-то из товарищей по оружию шил ему панталоны, подбирал для этого лучшие ткани, выверял каждый стежок.

Теа помогла мне расшнуровать платье, после чего отвернулась, чтобы я сняла чулки и надела свободную блузку. Не стоять же мне в одном исподнем.

— Вот это да! — воскликнула я, развернув панталоны. Мои пальцы погладили невесомую ткань. Нигде не было ни пряжек, ни застежек.

— Давай, примерь, — повторила Теа, все еще отвернувшись.

Панталоны обхватили мои ноги плотно, словно корсет. Я с трудом натянула их на бедра.

— Они почти такие же тесные, как те, что я примеряла тогда, — пропыхтела я.

— Вот именно! — Теа резко повернулась и в восторге захлопала в ладоши. — Но в этих ты, по крайней мере, можешь ходить, ведь так?

Я недоверчиво попыталась сделать шаг. И в отличие от первой пары, которая была жесткой и сковывала движения, эта почти не ощущалась.

— Ну, как ощущения?

Я не находила слов для ответа. Только шла по комнате, нарочно замедляя шаги, тщетно пытаясь погасить разгорающийся в груди огонек надежды. Но когда я прошла полный круг, этот огонек превратился в яркое пламя. У меня все еще кружилась голова — от этого я никуда не денусь. Однако мне было гораздо легче удерживать равновесие. Серые лужи, плескавшиеся по краям моего поля зрения, словно усохли. И ноги держали меня гораздо увереннее.

— О, Теа, это гораздо лучше, чем самое изысканное платье!

Она порозовела:

— Да ладно тебе. Когда ты примеряла панталоны в прошлый раз, у меня возникла одна идея. И я постаралась подобрать более эластичную ткань.

Когда она жестом предложила мне посмотреться в зеркало, я взвизгнула и безуспешно попыталась прикрыться руками.

— Нельзя, чтобы меня в этом увидели! Они такие… такие… — Я рискнула бросить еще один взгляд на черную ткань. Она ничего не скрывала. Совершенно ничего.

— Но ведь ты будешь носить их под платьем, глупышка!

— Однако может наступить момент, когда мне придется подоткнуть юбки для боя, — сказала я, не в силах оторвать взгляда от четких очертаний собственных ног. Если бы мама видела меня сейчас, она бы тотчас лишилась чувств.

— Самое большее, что они увидят, — переднюю часть бедер. И кроме того, — заметила Теа, — если они, засмотревшись на твои ноги, не будут смотреть на твою шпагу, это и к лучшему.

— Теа, — поспешила сказать я, заметив огорчение на ее лице, — прошу, не сочти меня неблагодарной. Я просто не ожидала. Но ты права, конечно же, права.

— Вот и отлично! Можешь надеть их под платье, когда месье Вердон приедет сегодня вечером, а я принесу тебе ожерелье, чтобы тебе не пришлось подниматься и спускаться на подъемнике. Боже, это чудесно, просто чудесно! — Огорченное выражение моментально исчезло с ее лица, и она, сияя, вышла из комнаты.

Зачем она… неужели она притворилась, чтобы я…

Дверь вдруг открылась, и вошел Анри. Он успел подойти к книжному шкафу, прежде чем заметил, что я стою посреди комнаты, охваченная ужасом.

— П-п-прошу п-прощения, — заикаясь, пролепетал он и, прикрыв глаза руками, тут