и, встав, одернув мундир, заговорил, поблескивая очками:

— Любезные дамы! Господа! Историю дано творить только лишь отдельным избранным судьбой личностям. Будем же к ним снисходительны. Будем их беречь, ибо то, что они свершают, несокрушимо и вечно!

Еще не затихли аплодисменты после его выступления, как к генерал-полковнику Бенске быстрой походкой подошел его порученец и что-то негромко доложил на ухо. По выражению лица генерала присутствующие поняли, что случилось что-то необычное.

— Вы родились под счастливой звездой, — слегка наклонившись к Власову, сказал генерал. — Взорван особняк на Первомайской улице в городе. Тот, в котором вы хотели остановиться на ночлег.

Генерал судорожно откинулся на спинку кресла. Вот она, расплата за предательство и погубленных в болотах сотнях людей, за расстрелы всех, кто ему не подчинился, кто не пошел за ним. Вспомнились слова старика, которого расстреливали при нем: «Стреляй, белогвардейская сволочь. Народ все одно не убьешь. Он отплатит тебе. Собакой издохнешь, гад». И подох бы. Лежать бы разорванным под обломками кирпичей. Это его смерть прогрохотала в особняке.

Власов после позднего ужина, прежде чем идти в гостиницу военного городка, подошел к полковнику Рундту.

— Спасибо, господин полковник, — проговорил он, не в силах унять дрожь и озноб. — Вам я обязан жизнью. — И пошел, сутулясь и прихрамывая, к двери.

Утром следующего дня самолет с Власовым на борту взял курс на Минск. В центре Могилева что-то все еще дымилось.

В землянку Огнивцева влетел разгоряченный и взволнованный Касаев. Вместе с ним была Вера, которой прошлой ночью удалось благополучно выбраться из города к партизанам. По выражению лица Османа было видно, что случилось что-то важное, серьезное.

— Улизнул шакал, — крикнул со злостью Касаев. — Ах, как не повезло!

— Как ушел? — вскочил Огнивцев.

— А вот так и ушел. Случайность помогла. Собирался ехать в особняк, а полковник вермахта увез его почти насильно на переговоры к командующему тыловым районом Белоруссии в военный городок. Там и задержался гад.

— Выходит, все впустую. Эх!

— Не совсем, конечно. Под обломками вся охрана, комендант, пять-шесть гестаповцев, которые допоздна пировали в соседней со спальней комнате. Мелкая сошка, но все-таки…

— Все одно неудача. Стыдно в Центр докладывать.

— Все предвидеть невозможно. Случай — он и есть случай…

— Да, конечно. Ликует, поди, заливается соловьем. Но ничего. Мы еще доберемся до тебя, гадина!

— Не повезло нам, Иван Александрович. Чем займемся теперь?

— Тем, чем занимались и раньше, — уничтожением оккупантов. По указанию Центрального штаба партизанского движения в ближайшее время мы должны активно участвовать в рельсовой войне. Вам, Осман, тоже. Надо уцепиться за ноги Гитлера, рвущегося из-под Курска и Орла на восток.

— Надо. И крепко надо схватить паразита.

Сразу же после обеда десантники, удрученные неудачей, стали собираться в свой лагерь, ближе к Березине, в дулебские леса. Касаев загрустил.

— Уходите…

— Да, Осман. Чего же сидеть да вздыхать.

— Ну а как с обменом?

— А никак. Бери вот, — протянул свой автомат Иван Александрович. — Дарю тебе. Пусть он метко косит врагов и защищает тебя. Он у меня везучий.

— Спасибо, брат! Бери и мой дар — кожаную тужурку с плеч сына Кавказа.

— Не надо. Что ты… Зачем?

— На память. Всякое может случиться. Увидимся ли?

Они больше не увиделись. Осман Мусаевич Касаев в начале 1944 года погиб геройской смертью в бою с немецкими карателями. Из-под удара гитлеровцев надо было увести обоз с тяжело раненными партизанами, женщинами и маленькими детьми. Обоз благополучно уходил, но фашисты вызвали авиацию и танки. В этой сложной обстановке надо было кому-то возглавить отряд прикрытия. Кто-то должен был остаться на верную смерть. Остался командир отряда Осман Касаев с самыми храбрыми и надежными. Он был еще очень молод. Ему шел лишь двадцать восьмой год. Он так хотел дожить до Победы и увидеть свой аул, свое Карачаево. До последнего патрона разил он из подаренного побратимом Огнивцевым автомата ненавистных чужеземцев. А потом поднялся на них с гранатами…

Таким он, Герой Советского Союза, и стоит, изваянный из бронзы, в белорусском лесу, который защищал до последнего вздоха.

Московские десантники узнали об этом уже после войны, когда приехали на Друть, туда, где стоял его легендарный 121-й партизанский полк. Одна из белорусских деревень, где когда-то размещался штаб отряда бесстрашного командира, носит имя Османа Касаева.

Разгром учебного центра

Много времени потратили разведчики Западного фронта, чтобы установить, какие же немецкие части располагаются в Пашкове. Они получали самые противоречивые разведывательные данные. Одни показывали, что там крупная ремонтная база, другие — база бронетанковой и автомобильной техники. Эта загадка была разгадана разведчиками десантников и партизан отряда Османа Касаева, которые в конце мая подкрались к военному городку и пленили обер-лейтенанта вермахта Бохдера.

Доставленный старшим сержантом Флягиным и его группой в отряд Османа Касаева, он был там допрошен.

— Какую должность занимали, что делали в военном городке?

— Я командир учебной танковой роты учебного центра. Готовим экипажи для новых немецких танков «тигр» и «пантера», штурмовых орудий «фердинанд».

— Как много ваш центр готовит танкистов ежемесячно и какой боевой техникой он располагает?

— Наш центр ежемесячно выпускает сто — сто десять танковых экипажей. Техники достаточно: тридцать «тигров» и двадцать пять «пантер», сорок танков T-IV.

— Какова общая численность военнослужащих вашего учебного центра и кто его возглавляет?

— Постоянную численность военнослужащих я назвать не могу, но в городке сейчас их насчитывается около двух тысяч. Командует центром один из офицеров армии Гудериана, потерявший ногу на Восточном фронте, — полковник Гросс.

Получив эти данные, оперативная группа сразу же доложила о них Центру, Надо было немедленно уничтожить танковую школу. И Центр с мнением оперативной группы согласился. Днем бомбового удара назначалось 22 июня — вторая годовщина вероломного нападения фашистской Германии на нашу страну.

В телеграмме Центра предписывалось организовать целеуказание осветительными ракетами. Под удар поставить наиболее важные объекты немецкого учебного центра. Из десантников и отряда Османа Касаева были выделены специальные сигнальщики, вооруженные ракетницами. Чтобы действовать наверняка, они заняли свои позиции еще в ночь на 21 июня. Переодетые в гражданское десантники вместе с партизанами целые сутки, искусно маскируясь, лежали в лесу и в кустарниках — в непосредственной близости от военного городка. С наступлением темноты в ночь на 22 июня они должны были выдвинуться еще ближе к объектам военного городка и ждать бомбардировщиков.

Июньская ночь тревожно перемигивалась всполохами пожаров. Горело от ударов нашей авиации, партизан и десантников что-то под Оршей, Кричевом, Рогачевом и Быховом… А в Пашково, у Могилева держалась темь. Только на местном аэродроме время от времени вспыхивали посадочные и ориентировочные прожекторы да на железнодорожном