впадал в истерику, ругал всех и вся за просчеты, поражения и провалы. Но что поделаешь. Он обязан был ежедневно докладывать о положении на советско-германском фронте.

— Мой фюрер, — начал начальник штаба ОКВ очередной свой доклад, — особых изменений за сутки на фронте не произошло. Нами перехвачен приказ русских, а точнее командующего партизанским движением маршала Ворошилова.

— Приказ? Какой приказ? — потемнел глазами Гитлер и привычно уперся кулаками о стол.

— Приказ начать на всей занятой нами территории рельсовую войну.

— Что это за война? Докладывайте!

— Она, мой фюрер, преследует далеко идущие цели…

— Какие цели? Что за цели?

— Сорвать наши перевозки на фронт резервов, техники, боеприпасов, горючего, а соответственно и перевозки с востока в Германию продовольствия, сырья для промышленности, трудовых резервов…

— Вздор! Большевистская пропаганда! Очередная взбадривающая выдумка! — закричал Гитлер. — Эта задача невыполнима. У них нет сил на такую войну. Где они? Сколько?

— Готовясь к докладу вам, мой фюрер, я собрал подробные данные. Только в тылах группы армий «Центр» на территории Белоруссии действуют более тысячи отрядов и диверсионных групп партизан и десантников. В смоленских лесах — более двухсот. В брянских — около двухсот. Но помимо этого…

— Хватит! — ударил кулаком по столу Гитлер. — Вам давно было приказано покончить со всеми лесными бандами. Для этого выделялись целые дивизии. А результат? Где он? Мне опять суют под нос цифру с двумя и даже с тремя нулями. Кто их плодит, эти сотни и даже тысячи отрядов и групп партизан и десантников? Германия не простит нам этого!

— Мой фюрер! Основную ответственность за уничтожение лесных банд и, в частности, за политическую благонадежность населения оккупированных земель несет служба безопасности СД, возглавляемая рейхсфюрером СС Гиммлером.

— Я сам знаю, кто за что отвечает! Потрудитесь лучше доложить, что сделано по выполнению моего приказа об уничтожении лесных банд в Белоруссии.

— Леса очищены от них, мой фюрер. Много партизан уничтожено. Захваченное в плен мужское население расстреляно. Женщины и дети загнаны в концентрационные лагеря. Но тем не менее, мой фюрер, начатая работа не закончена. Чтобы сорвать этот опасный замысел большевиков — так называемую рельсовую войну, нам надо выделить новые силы…

— Никаких сил! Я не дам вам больше губить на этих партизан ни одной дивизии. Ни одной!

— Мой фюрер! Я горячо поддерживаю вас. Зачем, в самом деле, губить немецких солдат, великую ценность нации, если есть заменители…

— Заменители? Какие заменители? Где они?

— Армия генерала Власова, мой фюрер. РОА! Я думаю, пора бы ей…

— Да, да! Довольно им даром есть хлеб великой Германии. За дело! За дело!

— Подойдите сюда, — кивнул Гитлер Кейтелю и, когда тот приблизился, он размашисто обвел на оперативной карте синюю густынь белорусских лесов, включая и леса западнее Могилева, черным жирным овалом. — Батальоны РОА поставить здесь: в районах Минска, Борисова, Бобруйска и Могилева. Генералу Власову приказать прикрыть даже ценой жизни сотен солдат главные железнодорожные магистрали. Рельсовая война большевиков в этом районе должна быть сорвана русскими же руками!

— Слушаюсь, мой фюрер. Разумеется, ваш приказ касается и полевой жандармерии.

— Да! Полевую жандармерию отвести за спины солдат РОА — только так я могу положиться на них. Я буду ценить всех по тому, как они справятся с русской рельсовой войной.

Но ни солдатам рейха, ни предателям Родины из РОА не удалось сорвать «рельсовую войну» на оккупированной немцами территории. Она началась неотвратимо и дружно. Уже в первую ночь в августе 1943 года в нее включились десятки отрядов белорусских, украинских, ленинградских, орловских, брянских, смоленских, калининских, латышских и литовских партизан и десантников. Их удары повторялись в течение лета и первой половины сентября сорок третьего года и в значительной степени дезорганизовали транспортную систему противника.

С 19 сентября начался второй этап рельсовой войны под условным наименованием «Концерт». Если на первом этапе в борьбе участвовало 96 тысяч партизан и десантников, то на втором — почти 120 тысяч. Особенно активно действовали они в Белоруссии. В итоге движение по железным дорогам Полоцк — Двинск, Могилев — Жлобин, Могилев — Кричев было парализовано, а по магистралям Минск — Орша, Минск — Бобруйск — Жлобин осуществлялось с большими перебоями. Когда начальник транспортного управления группы армий «Центр» полковник Теске облетел территорию на самолете, он воочию убедился в масштабах катастрофы. Все железнодорожные станции и разъезды были забиты составами, потому что двигались они со скоростью улиток…

Десантные отряды под командованием Алексеева, Сороки, Вацлавского, Бухова и других в дни рельсовой войны пустили под откос не один вражеский эшелон. От магнитных мин, ловко подложенных под цистерны подпольщиками-железнодорожниками, сгорели на перегонах два десятка эшелонов с горючим.

Не доверяя больше власовцам, немецкое командование вынуждено было привлечь для охраны основных коммуникаций большое количество полевой жандармерии. Но и это мало помогло. Взрывы, крушения на дорогах не прекращались. И тогда разъяренный Гитлер бросил на охрану дорог регулярные части вермахта. Они, как правило, несли службу ночью. Днем же солдаты отдыхали или занимались своими делами.

Одно из таких подразделений — рота обер-лейтенанта Шнайдера — охраняло участок железной дороги Толочин — Крупки на магистрали Минск — Орша. Обер-лейтенант буквально не спускал глаз с железнодорожного переезда, находящегося в чистом поле. Дело в том, что там была жиденькая охрана, и партизаны в темное время подорвали несколько воинских эшелонов. Пришлось оградить весь полевой участок колючей проволокой, а на переезде поставить железобетонную будку, напоминающую дот, с небольшими окнами, с железной решеткой и крепкими блиндированными дверьми. В будке несло службу лучшее отделение роты под командованием фельдфебеля Финка. Шустрый, исполнительный Финк лично торчал на полотне дороги днем и ночью. На путях постоянно маячили солдаты охраны: ночью — трое-четверо, днем — один-двое. Словом, фельдфебель старался вовсю. Обер-лейтенант обещал ему: «Эта проклятая рельсовая война, фельдфебель Финк, скоро закончится. И если на твоем участке не будет никаких происшествий, я гарантирую тебе Железный крест и отпуск на Родину».

Дела у фельдфебеля шли на редкость благополучно. На других участках грохотали взрывы, а у него за полмесяца — ни одного! Фельдфебель радостно бил себя по жирным ляжкам. Теперь он часто предавался любимому занятию — играл на губной гармошке. Особенно в дневное время, когда напряженность ожидания нападений спадала. Солдаты, как обычно, обняв карабины, спали, а он, усевшись у железного порога будки, наигрывал себе что в голову взбредало.

Однажды его занятие прервало появление солдата с расквашенным носом.

— Что с тобой, Фриц? Кто тебя так разукрасил? — всполошился Финк.

— Обер-лейтенант кулаком.

— Командир роты?

— Нет.

— Так кто же? За что?

— За то, чтоб не совал нос, куда не надо.

— Куда же ты его сунул?

Фриц опустился на нары.

— Я шел по путям. Навстречу обер-лейтенант