тумбах стояли электрические фонари в виде старинных ламп.

– Хорошо еще, что в спальнях есть выключатели, – ворчала Лада, спотыкаясь на каждой ступеньке.

– Ага, – отозвался Альберт. – Но фонарь далеко все равно не убирай, здесь часто бывают перебои с электричеством.

– Какая прелесть, – мрачно отозвалась Лада.

Конечно, обогреватель в спальне никто не поставил. Комната встретила их нежилым холодом и запахом сырости. Зато заботливая миссис Кроссман загородила Ладину кровать раздвижной ширмой.

Богдан торопливо разделся и собрался залезть в постель.

– А зубы чистить? – остановила его Лада. – И душ ты сегодня не принимал.

– Ты с ума сошла? – Богдан жалобно смотрел на сестру. – Ну, зубы еще ладно, а как мыться в таком холоде?

– Стиснув чистые зубы.

Богдан понял, что спорить бесполезно, и покорно поплелся в ванную комнату. Но тут же вернулся и потребовал:

– Пойдем со мной. Там холодно и страшно.

– Ты в своем уме? Я же не могу пойти с тобой в ванную! – Тут Лада поняла, что ее братишке по-настоящему страшно. Она остановилась в дверях, разделяющих спальню и ванную. – Давай я здесь постою. Так нормально будет?

– Нормально, – буркнул брат и залез в ванну, прямо под струи горячей воды. Покрутился, потер себя ладошками и закутался в полотенце.

И это называется «помылся»? Но Лада промолчала. Богдану явно было не по себе в обитой темными панелями ванной комнате.

Малыш забрался под теплое одеяло и пожелал сестре спокойной ночи. Лада неторопливо разделась за ширмой, аккуратно сложила одежду, поставила на прикроватную тумбочку фонарь и выключила свет. Несмотря на усталость, заснуть сразу не получилось.

Лада лежала в чужой кровати, в чужом доме, в чужой стране и чувствовала себя очень одинокой. Ее окружала холодная вязкая тьма. А старый дом жил своей жизнью, постанывал, потрескивал, скрипел половицами. По коридорам гуляли сквозняки.

Девочка плотнее закуталась в одеяло. Казалось, что комната наполняется ледяным холодом, проникающим из-под высокой двери. Откуда-то издалека донесся жалобный детский плач. Лада удивилась: кто бы это мог быть? Так мог плакать только маленький ребенок, Богдан например. Но он здесь, в паре метров от нее, выводит носом сладкие рулады. К тому же ее брат никогда не плакал так тоненько и жалобно. Если Богдан на что-то обижался, он ревел басом, громко и требовательно. Лада подумала, что это наверняка плачет девочка. Маленькая, испуганная девочка.

Лада почти заснула, как вдруг рядом с кроватью раздался тяжелый протяжный всхлип, и легкое дыхание коснулось ее виска. Девочка испуганно сжалась под одеялом. Не открывать глаза! Только не открывать глаза! И все пройдет, рассеется.

Тут Ладу обожгла мысль: «Богдан!»

А как же Богдан?! Он же маленький и беззащитный!

Не раздумывая, Лада откинула одеяло и вскочила с кровати. Несмотря на то что пол был застлан ковром, босые ноги обожгло холодом. Впопыхах Лада сшибла ширму, перегораживающую комнату. Шум разбудил Богдана, и тот испуганно завозился в своей постели.

– Данька!

– Лада, что случилось? – прохныкал брат. – Ты меня напугала!

– И себя тоже, – отозвалась Лада, нашаривая на прикроватной тумбочке фонарь. Услышав голос младшего брата, живого и здорового, она взяла себя в руки. Должно быть, она все же уснула и увидела страшный сон.

– Ширму, что ли, уронила? – деловито поинтересовался братец. – В туалет захотела?

– Да-да, – отозвалась Лада, радуясь, что Богдан сам придумал ответ на вопрос.

– А чего не идешь?

– Перехотела.

– Что, прямо на ковер перехотела? – Фонарь осветил лукавую улыбку на лице Богдана.

– Отстань, – беззлобно отмахнулась Лада. – Мне просто сон нехороший приснился.

– Кошмар? – посочувствовал Богдан. – Мне тоже какая-то бяка снилась, будто кто-то плачет.

– Плачет?

– Да, жалобно так.

У Лады перехватило дыхание.

– Странно, мне тоже плач послышался, – тихо ответила она. – Я думала, это во сне.

– Не могло же нам сниться одно и то же, – заметил мальчик. – Наверное, кто-то все же плакал.

– Кому здесь плакать, не Альберту же?!

– Нет, он уже большой, большие так не плачут, – серьезно сказал Богдан и передернул плечами. – Ну и холодина здесь!

– Это факт, – согласилась Лада и нырнула под одеяло, поджимая под себя оледеневшие ноги.

– Мы можем заболеть.

– Вполне.

– Хоть бы обогреватель поставили. Такие богатые, а электричество экономят! – Богдан соорудил себе пещеру из одеяла и спрятался в ней, наружу остался торчать только нос. Он длинно зевнул. – Лада, давай завтра обогреватель потребуем!

– Давай, – согласилась девочка, плотно заворачиваясь в толстое одеяло. Вскоре она согрелась, глаза стали слипаться.

– Ты только фонарь не выключай, – сонным голосом попросил брат.

– Ага. – Ладе и в голову не приходило погасить единственный источник света и отдать себя во власть вязкой, густой темноты.

Утро началось с бесцеремонного вторжения миссис Кроссман. Она раздвинула портьеры на окнах и подала горячий ароматный чай. Заметив на тумбочке непогашенный фонарь, домоправительница неодобрительно поджала губы.

Лада неохотно выбралась из-под теплого одеяла. В комнате теперь было гораздо теплее, чем ночью. Миссис Кроссман подала девочке халат. Непривычная к такому обращению, Лада от смущения запуталась в рукавах.

– С завтрашнего дня утренний чай вам будет подавать горничная Дженни.

– Я не люблю чай, – поморщился Богдан. – Я люблю какао!

– Чай согревает и бодрит, – назидательно сообщила домоправительница, расставляя чашки на чайном столике у окна.

Лада села на краешек старинного кресла, обитого плотной тканью в мелкий цветочек, и осторожно отхлебнула чай. Вкус приятный, но она предпочла бы выпить чашку сладкого кофе со сливками. Впрочем, она не стала оповещать миссис Кроссман о своих желаниях.

– Чай следует пить бесшумно, – сделала ей замечание строгая домоправительница.

– Он просто горячий, – попыталась оправдаться Лада.

– Дождитесь, когда немного остынет, или добавьте молока. И положите на колени салфетку.

Лада поморщилась. Как много бесполезных правил! И все ради чашки чая! И все-таки она послушно расправила салфетку, налила молока. Нахохлившийся Богдан уселся во второе кресло, тоже разложил на коленях салфетку, налил в чашку чай, а затем молоко.

– Следует наливать чай в молоко, а не наоборот, – строго сказала миссис Кроссман.

– А какая разница? – Богдан, в отличие от сестры, нисколько не робел перед грозной домоправительницей.

– Так правильнее и вкуснее.

– Хорошо, – согласно кивнул мальчик, взял чашку с чаем, сходил в ванную, вылил чай, сполоснул чашку и вернулся за стол.

– Чашку лучше споласкивать кипятком, – заметила домоправительница.

– Буду знать. – Богдан налил в чашку молока, потом чаю, от души бухнул сахара, размешал, сделал глоток и расплылся в улыбке. – Вкусно. Не хуже какао.

Лада думала, что лицо суровой английской миссис может выражать только неодобрение, но нет, по ее губам неожиданно скользнула довольная улыбка.

Стоило миссис Кроссман скрыться за дверью, Богдан тревожно зашептал:

– Лада, как ты думаешь, это все?

– Что все?

– Весь