убить демона… все еще получается не очень.

Убедившись, что Дангор действительно мертв, я вытащила из его груди Эриол и позволила ему вернуться на место. После чего снова позвала тот же послушный корешок и с его помощью спустилась на землю.

– Свободны, – повторила негромко, встретив несколько десятков тысяч вопросительных взглядов от оставшихся Тварей. Так мало в сравнении с тем, сколько их было всего мгновение назад. Но так ужасающе много, если только подумать, что я перед ними осталась совсем одна. – Домой. Вам тут нечего делать. Потом приду и решу, как с вами быть. А сейчас – брысь.

Они глухо заурчали, с сомнением покосившись на торопливо перестраивающееся войско, но меня оно нисколько не тревожило. От своих людей я подвоха не ждала. Поэтому и Твари быстро успокоились, а затем принялись одна за другой спрыгивать в глубокие разломы. Стремительно уходя туда, откуда их вытащило чужое заклятие. И где они обрели новый дом взамен того, что был когда-то утрачен.

Словно почувствовав, что трещины уже не нужны, Степь с гулким рокотом сдвинулась, закрывая свои раны. Смыкая края разломов, заращивая их, заполняя новой землей, прорастая свежей травой, закрываясь пришедшими с Равнины корнями и заново учась дышать, чувствовать, верить. Потом она постепенно успокоилась, прекратив тревожить меня своей болью. А затем и вовсе задремала, устав от перемен и пережитого волнения.

Кажется, я все-таки победила?

Тогда отчего мне так плохо сейчас? И почему так пусто внутри, словно это не я убила, а это меня уничтожили подчистую?

– Гайдэ… – вдруг тихо позвали меня со спины.

Я повернулась и с тихим вскриком кинулась к выползшему из-под плотного переплетения веток комочку. Маленькому, перемазанному в древесном соке и «синьке», устало шатающемуся на подгибающихся лапках, но живому. Действительно живому. Самому настоящему, обессиленному, но все еще умеющему смотреть из темноты двумя теплыми океанами мерцающих желтых глаз, в которых горела бесконечная нежность.

– Гайдэ…

Я не знаю, что ему помогло остаться на этом свете, мой приказ или что-то еще… не знаю, сколько сил отдала для него Степь и те увядающие стебли, которые совсем недавно покрывали его гигантское тело, а теперь с тихим шелестом опадали на окровавленную землю. Не знаю, куда делось и во что превратилось его некогда массивное тело, которое больше не угадывалось под листвой. Но все же он был жив. И он был рядом. Мой преданный и верный до последнего вздоха друг, ближе которого у меня никого и никогда не было.

Он снова стал таким же маленьким и слабым, как тогда, когда мы впервые встретились. У него больше не было могучих мышц, острых когтей, мощных лап и железных челюстей. Он не смог восстановить свой недавний облик. У него даже крыльев теперь не осталось – вернувшись с края пропасти, он едва мог стоять. Исхудавший. Растерянный. Едва способный шевелиться. Но все-таки живой…

– Лин! – одним прыжком оказавшись рядом, я подхватила на руки взъерошенного черного кота, крепко прижала и зарылась лицом в свалявшуюся шерсть. – Ох, Лин… как ты посмел ТАК меня напугать?!

– Я не умру, пока жива ты, – измученно прошептал маленький шейри, цепляясь слабыми лапами за мою истерзанную куртку. Потом обвил мою талию неестественно длинным хвостом, уткнулся носом в шею и облегченно вздохнул. – Не бойся. Я больше никогда тебя не оставлю…

– Спи, Лин, – прошептал я в ответ, сглотнув счастливые слезы. – Спи, мой хороший. Тебе надо восстановиться. Бери мои силы. Выздоравливай. Я хочу, чтобы ты снова стал цельным.

Лин слабо улыбнулся в ответ и послушно уснул, тихонько сопя где-то у меня за ухом, цепко ухватившись за одежду всеми четырьмя лапами и постепенно, понемногу, осторожно и совершенно бессознательно забирая на себя жалкие крохи моей истерзанной дейри, которой осталось для него так немного.

– Молодец, – прерывисто вздохнула я, бережно гладя его свалявшуюся шерсть и совсем не чувствуя катящихся по щекам слез. – Спи, мой маленький ангел. И знай: я никому тебя не отдам…

Глава 20

Над притихшей Степью царила ночь. Спокойная и величественная, как королева, бесконечная и глубокая, как бездонное море, и такая же прекрасная, как две крупные, неестественно желтые, стеснительно выглянувшие из-за туч луны.

Но этого я уже не видела и совсем не замечала царившей вокруг тишины. Я сидела на коленях возле убитого демона и баюкала спящего друга, неслышно напевая ему детскую колыбельную и бережно гладя его левой ладонью, на которой больше не было перчатки.

Мои Знаки давно угасли, не нуждаясь больше в активации. Сама ладонь уже не светилась, как раньше – просто слабо поблескивала разноцветными искорками, когда я касалась шерсти маленького хранителя. Но мне было наплевать, что резервы давным-давно должны были закончиться. Главное, что Лин был жив. И главное, что я могла отдать ему немного больше, чем было возможно.

Я не обращала внимание, как вокруг меня медленно расползаются огромными травяными пятнами целые поляны живительной зелени. Не видела бегущих по исстрадавшейся земле ручейков свежей влаги. И не чувствовала, как постепенно что-то тяжелое и гнетущее уходит из меня, бесследно растворяясь в журчании звенящих ручьев, в тихом шелесте трав и в ровном шепоте постепенно распускающихся листьев, которых с каждым мгновением становилось все больше и больше.

Я не видела, как совсем неподалеку все те же корни с хрустом раздавливают тело убитого демона. Как они постепенно утаскивают его куда-то под землю. Как старательно прячут его уродливый лик и не дают глазу зацепиться за это мрачное пятно, даже после смерти излучающее ощущение угрозы. Я не хотела его видеть. И благодатная зелень послушно закрывала его собой, постепенно заталкивая в глухую могилу, не оставляя после себя следов недавнего боя. Забирая с собой его тело. Вминая куда-то вглубь. И медленно растворяя в себе без остатка.

Я не видела того, как где-то позади с шумом и глухим ропотом перемещаются огромные массы покинутых мной людей. Как постепенно они дробятся, теряя былое единство, и снова делятся на ровные квадратики прежнего боевого строя. Как трепещут над их головами взорвавшие небо знамена. Как сливаются в одно разноцветное пятно воины старших кланов. Как отделяются от них ровные ряды валлионцев. И как выходят из соседнего леска, хмуро озираясь, крупные рыжие звери, рядом с которыми, давно забыв о прежней неприязни, бок о бок встают такие же крупные волки, огромные стаи которых давно объединились в один сильный народ.

Я не знаю, сколько сидела так, прижавшись к спящему Лину и тихо дыша в его шею. Безмерно уставшая. Грязная. В драной одежде