Жюстин встала с кровати и окинула взглядом кучу одежды на прикроватном стуле. Нет плаща. Она вышла в гостиную, но и там плаща не оказалось – он не висел на спинке стула и не лежал, скомканный, на кухонной стойке. Его не было в ванной, и она не обронила его нечаянно на лестничной площадке двенадцатого этажа. И чем больше она об этом думала, тем яснее представляла себе, как вешает розовато-фиолетовый плащ своей бабушки на спинку стула в баре кинотеатра Орион. Может ли быть, что после канапе и напитков Жюстин просто встала и оставила его там?

Когда в одиннадцать часов утра Орион открыл свои двери, Жюстин уже стояла под ними. Хотя парень в кассе сначала настаивал на том, что именно он поищет плащ в гардеробе и проверит корзину с потерянными вещами, в итоге он уступил мольбам Жюстин и позволил ей самой поискать. Но хотя она осмотрела гардероб со всей возможной тщательностью, заглянув под каждый забытый плащ на вешалках в надежде, что ее плащ висит снизу, и проверила каждый сантиметр кабинок в женском и мужском туалетах, и вымолила себе возможность пройти в роскошный зал, где они с Дэниелом вчера смотрели безумный мексиканский фильм придурка-шовиниста, от которого ушла долго его терпевшая жена, все было бесполезно. Плаща Жюстин нигде не было, а также у нее больше не было последних гороскопов Лео Торнбери.

Жюстин: Я в дерьме по уши.

Мозг: И, боюсь, что погружаешься все глубже.

Вернувшись в свою квартиру, Жюстин заварила себе чашечку чая и составила полный, подробный список имеющихся у нее вариантов. Много времени на это не потребовалось, ведь общий счет свелся к двум. Первый был рассказать Дэниелу, что она потеряла гороскопы Лео вместе со своим плащом и что кто-то должен связаться с Лео и попросить его прислать еще один экземпляр. Этот план был хорош тем, что строился на честности, и плох прежде всего тем, что тогда Дэниел узнает, что она брала факс.

Второй вариант был более сложным. В него входили поиск печатной машинки и выдумывание гороскопов для всех двенадцати знаков зодиака. Затем ей придется пробраться в офис ночью, отксерокопировать напечатанную страницу, чтобы она была похожа на факс, и подложить ее в лоток факса Генри.

Жюстин: Почему, черт тебя дери, ты позволил мне взять этот факс?

Мозг: Я, насколько тебе известно, весьма слабо контролирую твои порывы, если слово «контролирую» здесь вообще уместно. И, кстати, ты учла, что на факсах Лео должен быть маленький заголовок с номером отправителя? Само собой, написанный совсем другим шрифтом, чем текст на остальной странице.

Ее мозг был прав. Но она могла бы найти прежние факсы Лео. И сделать копию одного из них. И вырезать заголовок. Будет легко приклеить номер вверху напечатанной ею страницы и отксерокопировать все вместе, но уже сложнее убрать с копии линии, которые появятся вокруг приклеенного кусочка бумаги. Хотя, подумала Жюстин, это можно исправить с помощью канцелярского корректора и настройки подходящей яркости на копировальном аппарате.

Но где ей достать один из старых факсов Лео? Вряд ли удастся найти их на столе у Генри; теперь все они, похоже, хранятся в картонной папке Дэниела. Итак, ко всем махинациям, составляющим план номер два, добавляется еще и воровство из офиса Дэниела.

Жюстин погрызла ноготь на большом пальце, глотнула холодного чая и открыла сайт барахолки.

Была середина дня воскресенья, когда Жюстин вернулась домой с подержанной механической печатной машинкой Олимпия СМ9, пачкой бумаги формата А4 и изрядно уменьшившимся банковским счетом. Из всех машинок, увиденных ею в загородном доме полупрофессионального собирателя печатных машинок, она выбрала Олимпию СМ9, потому что владелец сказал ей, что такая же была у Дона Делилло[97]. Очевидно, он написал все свои романы, включая «Весы», именно на такой машинке; Жюстин решила принять это за знак. Хоть это и не соответствовало протоколу, она закрыла шторы в гостиной. Смотреть на Олимпию СМ9, с ее закругленным светло-серым корпусом и клавишей переключения того же ярко-зеленого цвета, что и написанное курсивом название в центре передней панели, было довольно приятно.

Жюстин налила себе огромный стакан вина и заправила в машинку лист бумаги.

Как она собирается сделать это?

Она же не астролог. Едва ли она сейчас смогла бы сходу назвать планеты Солнечной системы в правильном порядке, не говоря уже о том, чтобы знать, где эти небесные тела находятся в данную минуту. Но даже если бы она знала, где они находятся и как расположены по отношению друг к другу, прямые они или ретроградные, у нее не возникло бы даже самой туманной идеи о том, что это все могло бы значить. Жюстин казалось, что она стоит за кулисами, и ее выход вот-вот объявят, а она не знает не то что слов, но даже названия пьесы, в которой играет.

Мозг: Значит, не упоминай никаких планет. Пиши… расплывчато.

Тогда у Жюстин появилась идея. Она припомнила, что Тара как-то рассказывала ей о радио. Секрет радиоведущего, объясняла Тара, в том, чтобы не думать, что разговариваешь с целой кучей слушателей, а представить, что перед тобой только один человек. Может быть, друг, или родственник, или выдуманный идеальный слушатель.

– С этим можно поработать, – прошептала Жюстин себе под нос.

Все, что ей нужно, это вспомнить человека, одного на каждый знак зодиака, и написать ему сообщение, персональный прогноз. Жюстин размяла пальцы и приступила.

Из Овнов она вспомнила мать Ника, Джо Джордан, и написала ей сообщение о старых друзьях и о том, что они никогда не исчезают из наших сердец полностью. Из Тельцов она подумала о Таре и написала, что весь мир – это устрица; а своей матери, Близнецам, она предрекла, что скоро в семье будет свадьба. Рома Шарплз стала представителем Раков, и Жюстин написала, что ей, определенно, следует больше времени уделять обучению новеньких на рабочем месте. Ей начало нравиться то, как легко она находит подходящие цитаты и копирует слегка мистическую манеру Лео. Клавиши машинки ощущались не так, как клавиатура компьютера, но было что-то приятное в стуке, похожем на стук копыт пони, и в дополнительных усилиях, которые нужно было приложить, чтобы буквы были одинаково хорошо пропечатаны.

Но затем она добралась до Льва.

Лев, напечатала она и поняла, что образцом Льва для нее станет Дэниел Гриффин.

Но что ей следует сказать ему?

Она убрала пальцы с клавиш машинки и задумалась.

Наконец она написала: Британский философ Бертран Рассел как-то написал, что для большинства людей, «реальная жизнь – это постоянный выбор второго сорта, вечный компромисс между идеальным и достижимым». Но вы – лев, а львы не идут на компромисс. Касается ли это работы или дома, любви или дружбы, в этом месяце пришло время отпустить все, что в ваших мечтах было идеальным, а на деле оказалось просто достижимым.