до её тела мысли были прерваны её судорожным всхлипом.

— Лера? — весь напрягся я.

— Останови машину! — затребовала она безапелляционным тоном.

— Какого чёрта? — непонимающе спросил я, но тут же заглох, потому что девушка внезапно дважды с силой вдарила ладонями по приборной панели.

— Останови машину, я сказала! — закричала она и я, мазнув по ней взглядом, заметил, что все её лицо залито слезами.

Тут же по тормозам и в автобусный карман, а затем я всем корпусом развернулся к ней, не понимая, как реагировать на эту истерику. Ведь всё должно было быть нормально, но опять стремительно обрушилось. Только не сейчас, когда я снова в неё окунулся. Только не снова, потому что я больше не готов держаться от неё на расстоянии.

У меня просто, блядь, не получится! Я и так почти изнасиловал ее сегодня.

— Да что случилось-то?

— Что… что случилось? — отёрла она слёзы со щёк и снова всхлипнула, — Я разрываю наш контракт, Данил, вот что случилось!

— Но…

— Никаких «но», — ещё горше расплакалась Лера, буквально задыхаясь от рыданий, но всё же продолжала ментально сносить мне башню, — я разрываю и всё тут! И мне плевать, что ты сделаешь! Хочешь, иди и в суд на меня подавай! Хочешь, рушь мою жизнь и выписывай волчий билет. Хоть три штуки, мне плевать! Можешь даже в тюрьму меня засадить, если тебе так приспичит. Мне и тогда будет все равно. Ясно тебе? Я верну тебе задаток, но это всё, что ты от меня получишь. С меня хватит тебя и твоих мерзких ухаживаний.

— Лера, остановись!

— Я не стану твоей шлюхой! — выкрикнула она, закрывая уши руками и мотая головой. — Не стану…

А затем рванула замок на двери и вывалилась из машины, поправляя на себе платье и тут же ныряя, в рядом стоящее такси.

Конечно же, я бы мог побежать за ней. Вразумить. Заставить. Запугать или ещё раз трахнуть, чтобы она наконец-то уже пришла в себя. Но я ничего этого не сделал.

Я просто сидел и смотрел, как жёлтая машинка с шашечками удаляется, увозя от меня женщину, которая позарез была мне нужна. Мне было с ней так круто, как не было ни с кем и никогда.

Поэтому… очень жаль, конечно, что она себе там нарешала всякой ерунды в своей хорошенькой головке, но выхода у неё нет, кроме как, быть со мной так долго, как я того только захочу.

И мне теперь требовались железобетонные гарантии, что дело выгорит.

Вытянул губы трубочкой, покачал головой из стороны в сторону, прикидывая возможные варианты развития события, а затем хмыкнул и разблокировал телефон, набирая Лёню.

— Слушаю, Данила Александрович?

— У дома Райской сейчас есть кто?

— Да, там Алексей круглосуточно дежурит.

— Отлично.

— Что-то нужно сделать?

— Да, — кивнул я, заглядывая в черноту собственных глаз, отражающихся в зеркале заднего вида.

— Что именно?

— Во-первых, зайдите внутрь и заберите котёнка, что там живёт с ней.

— А, во-вторых?

— А, во-вторых, спалите на хуй её избушку. Сегодня же! Сейчас!

И скинул вызов, приваливаясь лбом на скрещённые на руле руки.

Всё, Лера, шах и мат…

Глава 41 – Кто сказал «мяу»?

Лера

— Пожалуйста, едем! — кричу я таксисту, стоит мне только запрыгнуть в салон и хлопнуть дверью, отрезая себя от весенней прохлады.

— Куда?

— Да хоть к чёрту на рога, только уже трогайтесь скорее, я вас очень прошу! — рыдая, выпаливаю я, а сама оглядываюсь назад, где остался стоять чёрный монстр моего личного проклятия.

Наконец-то такси поехало, а я часто-часто задышала, пытаясь побороть истерику и вытирая со щёк бесконечные потоки слёз и твердя себе, что всё — Шахов не гонится за мой. Он услышал. Он понял. Он оставил меня в покое.

Господи, умоляю, пусть так и будет! Проси что хочешь, только выполни моё единственное, но самое заветное желание — освободи меня от его оков.

О сердце я даже не заикаюсь…

Оно обречено, ибо слепо любит Данилу Шахова, не видя никаких преград, чтобы биться только для него одного. И плевать этой неразумной, уже ни раз битой мышце на то, что её вновь расколошматят. Она рядом с ним готова склеивать свои осколки снова и снова, лишь бы этот мужчина и дальше играл с ним в свои жестокие игры.

— Так куда едем, девушка?

— В Ильинский повезёте? Первомайская улица, дом номер 61, — заикаясь и всхлипывая, с большим трудом выталкиваю я из себя свой адрес.

— А что же нет. С вас полторашка, — согласно киваю.

— На карту можно? –

— По номеру телефона, — указал водитель на приклеенный на приборную панель листок с цифрами.

— Готово, — кивнула я, когда отправила оплату и поёжилась, обнимая себя за плечи. Пальто осталось в картинной галерее.

— Не плачьте, милая, слезами горю всё равно не поможешь, — коряво попытался утешить меня мужчина.

— Это я знаю, — кивнула и ещё сильнее задохнулась от лавины собственного бессилия.

— Да и что же вы по улице в одном платье-то бегаете? Там такой ветрище и всего девять градусов. Заболеете же.

— Я уже заболела, — задохнулась я и, словив почти смертельный удар в солнечное сплетение, расплакалась ещё горше прежнего. От омерзения к самой себе, потому что я не устояла и, словно слабая на передок самка, потекла в руках Шахова, напрочь забывая о своих железобетонных принципах и установках.

Позорище!

Знала, что покалечит, но всё-таки дёрнула тигра за усы.

Дура!

Хотя, кто бы нет на моём месте? Данил просто бросил меня неделю назад на той самой базе отдыха, как ненужный хлам. И ни ответа, ни привета, ни эсэмески, ни звонка. Ничего! Просто скинул на Лёню и даже возможности уехать домой лишил, насильно заставляя отираться по закрытой от посторонних глаз территории экопарка. Поужинала в полном одиночестве, хотя кусок в горло не лез. И работа тоже не шла, и призрачная обида на весь этот несправедливый мир выгрызала у меня внутри витиеватые туннели. От протопленной бани категорически отказалась, остаток вечера просто просидев в кресле-качалке и смотря в никуда. Красиво там было, не спорю. Дом, построенный в скандинавском стиле, так вообще был выше всяких похвал — окружённый соснами и на самом берегу озера, он