- Веками корона и власть отдавались от отца к сыну, не прерывая преемственности поколений, - продолжал канцлер. – Ибо когда случалось сие, великие беды и смуты обрушивались на королевство. Последствия сего предугадать трудно. Достаточно лишь напомнить о Войне Трех Королей и неисчислимых бедствиях, которым подвергалась страна наша и сопредельные государства, покуда не собрался снем, и лучшие из лучших не постановили возложить венец на голову достойного наследника, избрав себе короля и даровав народу защитника.

Яго сделал нетерпеливое движение, как будто хотел подойти к канцлеру. Тот заметил это и, наверное, что-то прочел в его глазах, потому что продолжил чуть быстрее:

- В запрошлом месяце внезапно скончался король наш, всемилостивый Болекрут Пятый, прозванный Строгим. Не успел он по обычаю передоверить корону свою наследнику, и настала пора снова созвать на снем лучших из лучших господарей королевства, дабы…

- Короче, - не выдержал Яго.

Гул голосов прокатился по рядам собравшихся. Признаться, я сам был слегка удивлен – в наши короткие встречи сын Робера Берканы показался мне другим человеком. И где тот мальчишка с открытым доверчивым лицом? Перед собравшимися стоял суровый воин, да, похожий на старого Болекрута Четвертого, как две капли воды, но, судя по всему, нравом намного жестче него.

- Мы… кхм… собрались здесь для того, - после паузы продолжил канцлер, - чтобы решить, на чью голову будут возложена корона Зверинская. Ибо есть законы, которые нам преступать не должно, если хотим примером для других стран служить и сами себя людьми считать. Поскольку законы сии даны нам нашими предками, коих почитание заповедано еще от сотворения мира.

- А что тут думать, - у королевы Ханны, видимо, тоже кончалось терпение. – Есть закон, по которому корона переходит от отца к сыну. И вот он, сын короля Болекрута Пятого, ваш будущий король Богумир Второй!

Она простерла руку в сторону трона, на котором восседал ее отпрыск. Тот от волнения чуть побледнел, нервно стиснул ладонями подлокотники и встал, давая себя рассмотреть.

Все опять заговорили негромко, обсуждая королевского наследника с соседями.

- Сколько ему лет? – промолвил рядом со мной Анджелин. – Шестнадцать?

- Да. Днями миновало. Ждали дня рождения принца, чтобы начать снем после этого, - кивнул я в ответ.

- Молод…

При этих словах мы, не сговариваясь, посмотрели на юного Вайвора. Тому было без малого восемнадцать лет, но он уже примерно год как был володарем Гнезнинским.

- Не смотрите, что мой сын молод и неопытен, - воскликнула королева, словно расслышала этот шепот. – Он еще учится, и в ближайшем будущем станет достойным властителем. И… и если бы не кое-кто, - последовал быстрый кивок в сторону Яго, - никто бы из вас пальцем не шевельнул, слова бы не сказал, когда вместо снема некоторых из вас пригласили бы нынче на коронацию наследника! Сын наследует отцу…

- … если нет других наследников, - послышался негромкий спокойный голос. По другую сторону от королевы медленно, плавно поднялась девушка. – Я, старшая из детей короля Болекрута, дочь королевы Либуши, заявляю свои права на корону.

- Женщина! – воскликнула королева Ханна, и ее возглас подхватил кое-кто из зрителей.

- А разве женщина не может править? Разве вы забыли королеву Измиру Мстительницу, которая, оставшись без мужа, с грудным младенцем на руках, да на пороге большой войны, не сумела эту войну выиграть и правила после победы еще двенадцать лет? Или королеву Бриггиту Грозную, которая в века оны повела свой народ к победе? Зверин был основан ее сыном по совету матери, которая сама указала это место. А что скажете про принцессу Миловзору, которая правила вместе с братом-близнецом Милонегом? А прочие великие королевы, которые не сидели в светелках за прялками, но жили и действовали? Сколько королей объявляли войну или заключали мир, принимали одни законы и отвергали другие по совету своих жен или вопреки оным?

- И откуда ты все это знаешь? – не сдержалась королева Ханна.

- Я читала, - парировала принцесса. – В книгах.

- А книги были в монастыре, откуда вчера приехала? – скривилась ее соперница. – А не вычитала ли ты там, сколько принцесс ушли в те стены от мира сего и носа наружу из обители не казали?

- Про такое, - холодно ответила Августа, - я не читала…

- Значит, не дочитала. Вернись в монастырь, где тебе место. Там осталось еще много непрочитанных книг! Будет, чем заняться в оставшиеся годы…

Судя по лицу принцессы, ей очень хотелось ответить какой-нибудь резкостью, но она сдержалась.

- Да, я и моя сестра после смерти нашей матери, доброй королевы Либуши, про которую в народе при жизни ее песни слагали и легенды составляли, были еще детьми отправлены в монастырь. Мне в те дни едва миновало девять лет, моей сестре не было и шести. И, кабы родила наша мать нам брата, так все и свершилось бы, но не сразу и не как единственно верное решение. Все знают, из-за кого мы, невинные дети, были насильно заперты в монастырских стенах и скрыты от мира. Мы были старшими детьми, а по закону, при разделе имущества старшие дети всегда имеют приоритет перед младшими. Вы, - обратилась она к лордам, - можете это подтвердить. Многие из вас были женаты дважды или даже трижды. И от каждой из жен у вас имелись дети… кроме тех случаев, когда первая супруга оказывалась неспособной к деторождению. В этом случае закон предписывал вам расстаться с бесплодной женой и взять в супруги другую, которая может обеспечить вас наследником имени и состояния. Среди горожан и селян такое вовсе в порядке вещей. Там вторую и третью жен порой берут даже при жизни первой, если, например, у первой рождаются только дочери или если вторую наследуют после смерти младшего брата, чтобы не делить наследства. Некоторые из вас и есть такие вот дети от второй или третьей жены своего отца. И вы сами должны знать, на своей судьбе проверить, справедливы ли мои слова. Ибо при разделе имущества лучшую часть всегда получают дети от первого брака, а первенец от первой жены получает всегда половину состояния. Вспомните своих отцов, дедов и братьев с сестрами. Вспомните себя и скажите, где я не права?

Я покосился на