Я долгие годы не мог попрощаться с ним, но не как со своим отцом, а скорее, как с источником бесценной информации.

— Я в порядке, Драгон. Психика у меня более чем закаленная, — тихо произносит Эльза, внимательно разглядывая тело Валентина так, словно она знала его.

— Что-то не так?

— Все в порядке, — странным, прозрачно-безмятежным голосом отрезает она. — Но он умер не своей смертью, Драгон. Знаю, ты, итак, проведешь экспертизу, но я сэкономлю тебе время.

— С чего ты взяла, маленький Шерлок? — усмехаюсь, поражаясь ее осведомленности.

— У него на шее крошечный след от прокола. Кто-то добил его крошечной дозой яда и все. Возможно, какой-нибудь редкий яд, который вызывает инсульт и растворяется в организме. Когда дело касается нового биологического оружия, возможно все. И экспертиза не покажет убийство, — и присматриваюсь к шее отца, и ничего не вижу. Не понимаю, как это вообще можно разглядит без лупы, даже если там и есть микропрокол, то он настолько маленький, что тут и частный детектив не сразу это обнаружит.

— Эльза, откуда ты…

— Я многое видела в своем прошлом, Драгон. Десятки смертей — заказных и «случайных». Ты помнишь, я говорила тебе про секту и свое прошлое? Полиграф показал, что я говорю правду, только потому что я сама верила во внушенную мне реальность.

«Я была шлюхой. Это была какая-то банда. У них было название. Такое дебильное. Словно секта какая-то… Я не помню почти ничего из той жизни из-за наркоты. Это был сплошной кошмар, мой психиатр говорила, что это чудо — что я вообще вернулась к адекватной жизни. Лишь его смерть позволила мне освободиться. Понимаешь? Я даже не могу отомстить ему. Все, чего я хотела — сменить имя и начать новую жизнь. Поэтому я не хочу даже вспоминать свое прежнее имя. Не хочу признавать существование той части меня, с которой все это было. Я больше не скажу ни слова», — Драгон вспоминает чистосердечное признание Эльзы в своем грязном прошлом.

То, что Эльзе внушили часть ее прошлого после травмы, я уже понял. Удивительно, как легко можно обработать сломленного человека без всякого меандра, но очевидно — не навсегда.

— Но что ты помнишь о своем прошлом теперь?

— Правду. И не всю я готова тебе рассказать, — по ее бледной щеке беззвучно скользит слеза.

— Расскажи ту, что можешь.

— Эта так называемая секта, а точнее, преступный синдикат, называлась «Династия теней». Группировка, расположенная в Китае и занимающаяся контрабандой антиквариата. Меня обучали преступным схемам, манипуляциям, нейролингвистическому программированию. Полное лишение свободы воли. Я была как завербована, мой разум был затуманен. Уверена, что и наркотики имели место быть. Там, любая грязь, воспринималась за норму жизни. Я мечтала, чтобы было по-другому, но не могла уйти. Главарь группировки берег меня, так как видел во мне огромный потенциал. Он видел, что рядом со мной, хоть я и была юной, мужчины теряют дар речи.

— Он насиловал тебя?

— Нет, он не был склонен именно к насилию над женщинами. Скорее, он наоборот, часто заказывал себе женщин, которые верховодили над ним и хорошенько хлестали в постели. В сексе он фанател он «нижней» позиции. Так сказать, извращенец наоборот…поскольку синдикат имел дело с очень дорогими товарами, представляющими собой древнее наследие Китая, убийств я видела достаточно.

— Но почему твое сознание поверило в то, что ты была девушкой легкого поведения?

— Можно и так это назвать, — горько усмехается Эльза. — Несколько раз, я искала легких денег и свободы. У синдиката были заказчики переправки контрабанды. Влиятельные, сильные, мощные. Я просила у них помощи. Хотела, чтобы кто-то просто появился и спас меня. Чтобы хотя бы один из этих мужчин спас бы меня из лап организации.

— Они обещали помочь тебе за оказание интимных услуг?

— Да, так и было. Они любили произносить: «Конечно, я помогу тебе, но что я получу взамен, красавица?». Несколько раз, находясь на грани отчаяния, я подалась порыву, попыталась взять легкие деньги, продав свое тело. Несколько раз подверглась насилию. Это было всего несколько эпизодов, о которых мне не хочется вспоминать. Наверное, они так ярко отразились в моей голове, что я легко приняла их на веру, когда начала восстанавливать свою память после амнезии, только в гиперболизированном варианте. Но никто из моих любовников не мог устоять перед давлением главы синдиката. Он видел во мне потенциал и не хотел отпускать, разве что, на тот свет сразу. В конце концов, помощь пришла от Кассандры. Она вызволила меня оттуда, и я стала частью элитного эскорта, где ты стал моим первым клиентом. Наверное, за годы несчастий, я заслужила реализовавшийся в моей жизни фильм «Красотка», — иронично замечает Эльза.

— Это распространенная ситуация.

— Да, но не потому, что быть эскортницей и желать легких денег — круто. Это не то, чем я горжусь. Но как ты помнишь, тогда, ты стал моим первым и последним клиентом. А Дубай…здесь элитный эскорт это про долгие отношения с финансовой поддержкой. Вся эта система работает только потому что мужчины, у которых есть большие деньги, как правило точно знают, чего они хотят от женщины. И какой головной боли они не хотят. А женщина, прекрасно понимая боли и желания конкретного мужчины, становится для него идеальным вариантом. Ну, разумеется, и без хитростей никак…

Все это время я с трудом сдерживаю себя, чтобы не клацнуть зубами. Сжимаю кулаки, сдерживая противоречивые эмоции. Теперь, когда Эльза давно не просто «расходной материал», а буквально центральная фигура в моей жизни, мне все сложнее слушать ее разговоры о прошлом.

Я принимаю его…но не хочу слушать подробности, особенно, после того, как вспомнил в ней мать моего ребенка.

— Значит, ты сразу увидела мои боли и желания только потому, что тебя обучали этому?

— Здесь сказался огромный опыт в общении с разными представителями мужского пола. Я не скрываю того, что я меркантильная, я люблю все материальное, и конечно, я мечтала выйти замуж за богатого, но спокойного мужчину. Ты оказался именно таким, хоть и не раскрывал всех своих тайн, касающихся твоего положения в обществе. Я интуитивно чувствовала в тебе силу. И выбрала тебя, — на протяжении всего разговора, меня не отпускает ощущение того, что Эльза мне что-то не договаривает.

Лукавит, даже обманывает.

Она патологическая врунишка и с этим предстоит работать.

Ну должны же быть в этой женщине недостатки.

Потому что то, как она откровенно говорит о том, чего хочет, и чего не хочет, восхищает меня. То, как признает в себе теневую сторону, не посыпая грязь «сахарной пудрой». При всей ее лживости, в ней больше настоящего, чем во многих женщинах, что преподносят правду на идеально ровном блюдце.

— Есть что-то еще, что я должен знать, Эльза? — я принимаю решение не давить на нее. Рано или поздно она расскажет мне всю правду «от» и «до», а сейчас нам нужно подумать, как вернуть Конана. Я начинаю сомневаться в том, что она «выбрала» меня случайно.

— Пока ничего, — она поворачивается ко мне и крепко прижимается к моему телу, дрожа всем телом. Быстро меняет тему:

— Ты прав, мне лучше постоять в коридоре. Отпустишь меня? Тошнит…

Взглядом договариваясь с охраной, я исполняю просьбу Эльзы, и остаюсь наедине с отцом, внимательно вглядываясь во все предметы вокруг него. Внезапно, я замечаю на полу короткий, но яркий блеск.

Подойдя ближе к предмету, поднимаю с пола огромную печатку отца, усыпанную бриллиантами. Я очень долго не мог ее найти, хотя сони раз искал ее в его вещах. Она пропала, наверное, еще в день его отравления. Но именно она служила ему ключом к кейсу с его личными и самыми любимыми