Со временем ночные кошмары начинают приходить все реже и реже, но мне хватает кошмаров в реальности: сначала аварии с Энни и Эмили Коннорс, а потом – смерти родителей.

И сейчас, в закусочной, застыв в этой кромешной тьме, я вдруг задумываюсь: а каково было бы жить в этой промежуточной зоне? Тишина и прохлада, стоящие здесь, не пугают, не излучают злобу. Скорее… безразличие. Словно им неважно, что случится со мной и с этим миром, потому что тьма останется: такая же холодная, бесчувственная и вечная.

Но я вспоминаю слова мамы. Она ведь сказала, что я смогу выбрать правильный путь. Просто нужно принять решение.

Я сосредотачиваюсь на Хлое. Вспоминаю восторженный блеск ее глаз, вкус ее губ, ее наглую самодовольную улыбку и вдруг срываюсь с места и несусь среди потоков.

Я тону, плыву и лечу одновременно. И понимаю: если сейчас не решусь, то застряну, потеряюсь здесь навсегда. Поэтому я тянусь в поток…

И натыкаюсь на что-то твердое.

Ладонь Хлои.

Я тяну ее за собой, и мы вместе бросаемся бежать прочь.

– Не оборачивайся, – говорю я на пути к двери, но поздно: Хлоя уже оглянулась.

– Ничего страшного, – говорит она. – Там никого нет.

– А Суон с близнецами? – спрашиваю я, и мы вместе распахиваем двери закусочной и вырываемся на улицу.

– Пропали, – говорит Хлоя. – Я только обернулась, а их уже нет.

Мы бежим, не сбавляя скорость, пока не добираемся до машины.

– Ты не заметила в закусочной ничего… странного? – спрашиваю я, занимая пассажирское сиденье.

Хлою трясет, но она садится за руль и заводит машину.

– Не заметила, но… почувствовала.

– Что?

– Не знаю, но мне было дико страшно.

40. Рога Терзоса

Полчаса мы с Хлоей петляем по городу, чтобы оторваться от возможных преследователей, а потом возвращаемся к ее дому. По ступенькам мы поднимаемся в уютной, но усталой тишине, поддерживая друг друга.

В квартире Хлоя включает свет, а я бросаю куртку на кухонный стул.

Мы включаем «Стража», ужастик 1977 года, и за просмотром приканчиваем на двоих упаковку немного несвежих чипсов со вкусом барбекю и огромную банку японского пива. А потом включаем новый альбом Дэвида Боуи и так и засыпаем в объятиях друг друга.

Спустя полчаса я просыпаюсь и резко сажусь на постели.

– Твою мать!

– Что такое? – спрашивает Хлоя.

– Дай ключи от машины.

Хлоя придерживает входную дверь, а я бегу к машине и забираю альбом «Стального Дэна», купленный сегодня в магазине. За хаосом в закусочной мы совсем про него забыли.

Поспешно вернувшись в квартиру, мы достаем пластинку из конверта.

Хлоя находит проигрыватель, который Барон всегда называл портативной хипстерской вертушкой, и мы ставим пластинку, попутно вчитываясь в слова песен.

В них ничего нет: ни тайных посланий, вырезанных в виниле, ни сообщений, спрятанных между строк.

Вот только песни «Third World Man» тоже нет.

Я нахожу кассетный магнитофон Фокусника, и мы еще раз прослушиваем песню, которую приложение для распознавания музыки определило как «Third World Man».

– Она другая, – говорю я.

– Что?

– На пластинке. Песня другая.

В купленном нами альбоме место «Third World Man» занимает другая песня – «Were You Blind That Day». У них одинаковая мелодия, но разные слова.

Это разные песни.

Мы сверяемся со списком треков с обратной стороны обложки. Четвертая песня на стороне «Б» называется «Were You Blind That Day», а не «Third World Man».

Хлоя, вскочив, просит еще раз включить оба варианта.

– Как же странно, – говорит она.

Я лезу в интернет и моментально понимаю, в чем дело.

Приложение распознает обе песни как «Third World Man», но оно ошибается.

Оказывается, в процессе работы над предыдущим альбомом «Стальной Дэн» записали раннюю версию песни, которую позже доработали и назвали «Third World Man». Та первая версия называлась «Were You Blind That Day», но из-за совпадающей музыки наше приложение не смогло отличить ее от итогового результата.

Самое странное, что песня-близнец мало напоминает грубую демоверсию с записи предыдущего альбома. Она идеального студийного качества – хоть отдавай на проверку колонок каким-нибудь аудиофилам.

Но такого просто не может быть.

«Were You Blind That Day» официально не выпускалась. А песня «Third World Man» – заключительная в альбоме «Gaucho», и так было всегда.

Мы лезем в интернет. На всех фотографиях «Third World Man» значится в самом конце. Мы сравниваем сканы с нашим альбомом, и они в точности совпадают. За исключением одной-единственной песни.

Мы будто наткнулись на редкую марку, дефектную монетку или бейсбольную карточку, только вместо них каким-то образом умудрились купить альбом с песней, которая никогда официально не выходила.

Но это еще не все.

Дело не только в названии – текст песни тоже полностью отличается, и один из музыкантов, участвовавших в записи песни, не обозначен на официальном релизе альбома.

Его зовут Мордекай Кублер. В списке значится, что он играл на неких «Рогах Терзоса».

– Рога Терзоса? Это вообще что за хрень? – спрашивает Хлоя.

– Понятия не имею, – отвечаю я. – Но в песне все равно нет духовых инструментов.

Мы ищем Мордекая Кублера и Рога Терзоса в интернете, но ничего не находим.

– Может, в даркнете глянешь?

– Ты же прекрасно знаешь, что в даркнете не получится просто «глянуть», К.

– Ну ладно, и что тогда делать?

– Можем попробовать вслепую прочесать поисковик, но тогда нужно знать, где искать, – говорит она.

– И где же?

Она разворачивает ко мне ноутбук.

– Я уже все проверила. Ничего нет.

– Могла бы сразу сказать.

Хлоя предлагает попробовать другой вариант. В университете у нее был друг с доступом к разным образовательным и библиотечным архивам. Поскольку в поисковиках они большей частью не индексируются, в них может найтись что-нибудь новенькое.

Так и выходит.

– Смотри, – говорит Хлоя, поворачивая ко мне ноутбук. На нем открыта аннотация к диссертации некой Сандры Эйкман, в которой современное общество и культура сравниваются с вымышленными мирами Фрэнка Герберта, Джона Рональда Руэла Толкина, Фрица Лейбера и Мордекая Кублера.

– Хрена себе, – говорю я. – А саму диссертацию прочитать можно?

– Ага, за шесть долларов и девяносто девять центов, – отвечает она.

Я вбиваю данные карты, и Хлоя скачивает PDF-файл.

На чтение у нас уходит меньше часа.

У Сандры Эйкман оказываются весьма интересные политические взгляды на мои любимые книги, но, к сожалению, Мордекай Кублер упоминается в диссертации вскользь. Сандра Эйкман ссылается лишь на одну его книгу – к счастью, называется она «Рога Терзоса». В конце диссертации приложен раздел с примечаниями, в котором, помимо прочего, представлены биографии всех упомянутых