Шрифт:
Закладка:
Бог ты мой, подумал он. Макклей заставил себя повернуться и потянулся к заднему сиденью. Крышка с ящика со льдом была уже снята, так что он протолкнул пальцы в холодную воду и извлек два полурастаявших кубика, перенес их к себе на переднее сиденье и принялся протирать ими лоб.
Глаза его оставались закрытыми, отчего он видел перед собой лишь тусклые проблески света. Лед скользил по векам, щекам, снова по лбу. Под конец он сунул лед в рот и пожевал его — кубики растаяли легко, словно были сделаны из снега.
Он глубоко вздохнул. Потом снова открыл глаза. В этот момент мимо него по шоссе прогрохотала громадная цистерна, волны от которой донеслись даже до его машины. Чудовищное сооружение на колесах промчалось, как катер на море.
Нет. Так не годится.
Значит? Значит… А ведь он в любой момент мог вернуться назад, не так ли? Почему бы нет? Зона отдыха оставалась в каких-то двадцати — двадцати пяти минутах езды у него за спиной. (Неужели так мало?) Он мог сделать широкий разворот и поехать в обратном направлении. А потом поспать. Там будет гораздо безопаснее. Как хорошо, что Эвви об этом так и не узнает. Часик отдыха, может, даже два — это было все, что ему требовалось.
Если… А вдруг впереди тоже есть зона отдыха? А где именно? И как далеко? Он понимал, что второе дыхание, пришедшее к нему сейчас, продлится не более нескольких минут. Нет, не стоит испытывать судьбу.
Он взглянул в зеркальце заднего вида. Эвви, похожая сейчас на темный бугорок, продолжала лежать, укрытая одеялом; наружу выбивались только ее спутавшиеся волосы.
Над ее телом в заднем стекле загорались огни догонявшего их чудовищного грузовика.
Наконец Макклей принял решение. Он быстро включил первую передачу, сделал широкую дугу и, не дожидаясь грузовика, сразу же перешел на четвертую. В мозгу вяло брела мысль об оставшемся за спиной теплом, приветливом свете.
Он остановился рядом с «файрбердом» и выключил фары. Потом попытался дотянуться до подушки, которая лежала где-то сзади, но тут же передумал: не стоит беспокоиться. А то еще Эвви проснется.
Макклей скомкал свою куртку, положил ее на подлокотник между сиденьями и прилег.
Сначала сложил руки на груди. Потом сунул их под голову. Потом зажал между коленями. Потом снова лег на спину, уложив руки по бокам тела и упираясь ногами в противоположную дверцу.
И ни на секунду не закрывал глаза. Взгляд его блуждал вдоль полоски горизонта, где по-прежнему время от времени продолжали вспыхивать неяркие проблески молний.
И наконец, с шумом выдохнул из себя воздух — словно соединил в этом движении все выдохи, которые сделал за свою жизнь. А потом поднялся, вышел из машины и направился в сторону туалета.
Внутри все было выложено белым кафелем, а на потолке горели лампочки без плафонов. От яркого света в глазах защипало. Потом он вымыл руки, но к лицу не прикасался — после умывания заснуть будет еще труднее.
Оказавшись снаружи и вновь ощутив, как здорово он сегодня намотался, Макклей невольно прислушался к отголоскам своих шагов, гулко отскакивавшим от цементного пола.
— На следующей неделе надо будет с кем-нибудь объединиться…
Он опять же вслух произнес эти слова — теперь в этом не было никаких сомнений, потому что через какое-то мгновение голос вернулся к нему, уже в виде эха, хотя с каким-то странным, необычно глухим звучанием. А здорово все-таки — уже завтра в это же время он будет у себя дома. Сейчас это казалось ему почти невероятным.
Он остановился и чуть наклонился, чтобы напиться из небольшого фонтанчика.
Шаги продолжали преследовать его. А ну-ка, погоди, подумал Макклей. Конечно, я отошел довольно далеко, но… Он судорожно сглотнул, продолжая внимательно вслушиваться.
Шаги замерли. Черт побери, подумал он. Это же надо так уделаться. Мы. Она. Нет, это была моя вина, на сей раз мой план. Ехать ночью, спать днем. Да, именно так. Если, конечно, можешь заснуть.
Ну, полегче, полегче. Он свернул за угол и пошел по направлению к стоянке. Неожиданно на самом краю его зрения что-то словно мелькнуло.
Он быстро повернул голову вправо — как раз вовремя углядел стремительный проблеск чьего-то движения — движения, явно говорившего о стремлении поскорее укрыться в темноте.
На другой стороне, правда, располагался дамский туалет, прикинул он про себя. Может, Эвви…
Он глянул в сторону своей машины, но та была ему не видна.
Макклей двинулся дальше. Теперь зона парковки напоминала оазис, залитый лучами света. Огнями пожарища. Или отблесками костра индейцев: машины с трех сторон окаймляли стоянку наподобие фургонов, приготовившихся к ночевке в прерии.
Сила — в массовости, подумал он. И вновь каждая машина, мимо которой он проходил, поразительно напоминала ему предыдущую, разумеется, это была игра света. И машины были все те же самые, которые он видел полчаса назад. Сейчас у них был особенно запыленный, покинутый, несчастный вид.
Он прикоснулся к одному из радиаторов. Пыль. А почему бы ему не запылиться? На его собственной колымаге, наверное, не меньше грязи, тем более после таких дорог.
Он прикоснулся к следующей машине, потом к еще одной. Все они были настолько грязные, что он мог без труда написать на любой собственное имя и при этом не опасаться, что поцарапает краску.
Макклей представил, как выглядит со стороны, прохаживаясь вдоль этих машин — Боже упаси! — причем вообразил, что оказался здесь год спустя и вновь увидел все эти машины. Те же самые.
А что, если некоторые из этих машин действительно брошенные? — устало подумал он. Мотор перегрелся, что-то там взорвалось, сломалось посреди дороги — вот владельцы и бросили их, а потом решили не возвращаться. Кто знает? Или это дорожную полицию волнует, что ли? Интересно, а станут их здесь месяцами, а то и годами держать, вроде сараев змееловов рядом с шоссе?
Интересная мысль. В голове Макклея продолжало звенеть. Он чуть изогнулся назад и сделал глубокий вдох, насколько это было возможно на такой высоте. И тут же что-то услышал.
Слабое, легкое, почти незаметное постукивание. Это напомнило ему звук бегущих ног, но потом он поднял взгляд на висевшую над головой лампу.
Сотни мотыльков бились о вытянутый плафон; их мягкие тела кружили вокруг, подлетали, ударяясь
