Шрифт:
Закладка:
— И что все это может значить? — поинтересовался Нисбет.
— Вот именно! — воскликнул мистер Уильямс. — Во всяком случае, мне надо сделать одну вещь… точнее — три вещи, если как следует подумать. Я должен выяснить у Гарвуда (это был один из гостей, посетивших его накануне), что именно он видел; затем я намерен сфотографировать эту гравюру, прежде чем она изменится в очередной раз, а третье — мне следует все же разобраться, что именно на ней изображено.
— Ну, сфотографировать я могу ее и сам, — сказал Нисбет, и я это сделаю. Но вы знаете, у меня такое впечатление… очень похоже на то, что мы присутствуем на месте какой-то трагедии, только весь вопрос в том, произошла ли она уже или лишь должна произойти… да, вы обязательно должны выяснить, что это за место. Да, — повторил Нисбет, глядя на гравюру, — пожалуй, вы правы. Оно пробралось внутрь. И если я не ошибаюсь, в настоящий момент этот дьявол бродит где-то по комнатам верхних этажей.
— Знаете, что, — промолвил мистер Уильямс, — я покажу гравюру старому Глюку (это был старший член совета колледжа) — скорее всего, он опознает это место. Университет владеет кое-какой собственностью как в Сассексе, так и в Эссексе, а он довольно долго проживал в обоих этих графствах.
— Да уж, пожалуй, — согласился Нисбет. — Но позвольте мне сначала сфотографировать ее. Кстати, я слышал, что Грина сейчас здесь нет. Он отсутствовал на последнем заседании и, насколько мне известно, на воскресенье собирался куда-то уехать.
— Да, верно. Правильно, он уехал в Брайтон. Итак, вы ее сфотографируете, а я схожу к Гарвуду и подробно опрошу его, что именно он на ней увидел. Вы в мое отсутствие присмотрите за ней. Я начинаю думать, что две гинеи не такая уж большая цена за подобную гравюру.
Довольно скоро он вернулся и привел с собой мистера Гарвуда. По словам последнего, фигура, которую он совершенно отчетливо видел на переднем плане гравюры, действительно там находилась, однако еще не успела продвинуться вглубь лужайки. Помнил он и странную белую отметину у нее на спине, но не мог быть уверен в том, что это был крест. После мистер Уильямс подробно запротоколировал его слова, он подписал их, а Нисбет отправился фотографировать картину.
— И что вы теперь собираетесь делать? — спросил Гарвуд. — Так и будете весь день смотреть на нее?
— Нет, пожалуй, — сказал мистер Уильямс. — Хотя, по правде сказать, мне хотелось бы знать, увидим мы всю картину как единое целое или нет. Понимаете, с того момента, как я впервые увидел гравюру, многое могло измениться. Насколько я понимаю, существо это лишь вошло в дом. С тех пор оно могло закончить все свои дела и убраться. И все же то обстоятельство, что окно до сих пор открыто, наводит меня на мысль о том, что оно до сих пор находится внутри. А потому мне кажется, что я вполне спокойно могу оставить гравюру. Более того, у меня сложилось впечатление, что в дневное время она не претерпит серьезных изменений — если, конечно, таковые будут вообще. Давайте сегодня после обеда немного погуляем, а потом зайдем на чай, если хотите, даже позже, когда стемнеет. Гравюра останется здесь, на столе. Если кто сюда и войдет, так только мой слуга.
Вся троица согласилась с тем, что это довольно неплохой план; более того, хозяин картины понимал, что если они проведут послеполуденное время вместе, то едва ли у них останется возможность рассказать об этой истории кому-то другому.
Пожалуй, мы оставим наших героев, позволив им немного передохнуть — часов примерно до пяти.
По истечении указанного промежутка времени трое джентльменов поднимались по лестнице в квартиру мистера Уильямса. Поначалу они испытали легкое раздражение по той причине, что дверь его апартаментов распахнута настежь, но затем вспомнили, что по воскресеньям слуга приходит примерно на час раньше, чем в будни. Однако, когда, они вошли в квартиру, их и там ожидал сюрприз. Первое, что бросилось им в глаза, была та самая гравюра, прислоненная к лежавшей на столе стопке книг, после чего они перевели взгляды на слугу мистера Уильямса, сидевшего в кресле хозяина и с явным ужасом взиравшего на изображение в черной рамке. Возможно ли было такое? Мистер Филчер не первый десяток лет прислуживал господам и потому в деталях знал подробности этикета в подобного рода учреждениях; а потому нелепо было ожидать с его стороны, чтобы он уселся в кресло хозяина, а тем более принялся копаться в его вещах. Между тем, судя по позе Филчера, можно было предположить, что он даже не подозревает о присутствии посетителей.
Похоже, он все же почувствовал их появление, вздрогнул и стал неловко выкарабкиваться из кресла.
— О, сэр, прошу извинить меня за столь бесцеремонное поведение, но…
— Ничего страшного, Роберт, — прервал его Уильямс. — Кстати я хотел спросить вас, что вы думаете об этой гравюре?
— Ну, позволю себе сказать, сэр, — разумеется, мне не хотелось бы, чтобы мое мнение противоречило вашему, — однако я никогда бы не повесил такую картину в комнате своей маленькой дочери.
— Что так, Роберт?
— Нет, сэр, знаете, я припоминаю, как однажды бедное дитя полистало какое-то издание иллюстрированной Библии, картинки в которой были гораздо более мягкими и спокойными, однако она после этого три или четыре ночи глаз не могла сомкнуть, поверьте мне. А сейчас, если она увидит, как вот это чудовище, скелет какой-то или не знаю что уж, тащит куда-то несчастного младенца, я полагаю, она вообще чувств лишится. Знаете ведь, как бывает с детьми, особенно когда они маленькие, нервные, ну, и все такое… Нет, не нравится мне эта гравюра. Жутковатая какая-то, прямо мурашки пробегают по телу, пока глядишь на нее. Вам что-нибудь принести, сэр?
С этими словами Филчер принялся обслуживать своего хозяина, тогда как остальные гости, естественно, сразу же подошли к гравюре. На ней, как и прежде, был изображен дом, освещаемый слабым светом ущербной луны, а небо было затянуто облаками. Окно, которое было прежде открыто, на сей раз оказалось плотно запертым, зато на лужайке вновь появилась прежняя фигура: теперь она уже не ползла на четвереньках, а шла, подчеркнуто выпрямившись, широкими шагами в направлении переднего плана картины. Луна располагалась за спиной фигуры, отчего свисавшая поверх
