— Да неужели? — язвит Дымницкий.

— Ты сначала объясни, как в Москве оказалась, — осведомляюсь спокойно.

— Переехала, как все, — дергано пожимает плечом.

— Про четыре года колонии не расскажешь? — рубит в лоб Кир.

— А вот это — совсем не ваше дело! — тут же ершится девчонка, моментом ожесточившись. — Отдайте паспорт!

— Увлекательная у тебя биография, Бортич, — хмыкает он, утыкаясь в экран.

— Досье нарыли? Вы менты, что ли? — спрашивает испуганно. И в глазах такой неподдельный страх плещется. — Нет, вы же не менты, ребят…

— Не думай, что тебе повезло больше.

— Верните паспорт, — повторяет решительно. — Дайте мне уйти!

— А есть куда? — уточняю, внимательно глядя на нее.

— Есть!

Ну врет же.

— На мойку? Ты же там ночевала, верно?

— Вас это не касается!

— Повторю вопрос. Тебе жить есть где?

— Не пропаду.

Я в ауте. Девчонке восемнадцать. Она в Москве одна. Без места жительства.

Отчаянная, однако.

— Бумажник украла, чтобы проучить тебя, — обращается она к Дымычу.

— Чего-чего?

— А нечего было понты кидать! Или думаешь, я денег никогда не видела? — потешно задирает нос. Точно как моя Санька.

— Дура, я помочь хотел!

— Засунь свою помощь в жо…

— Яся, не разжигай, — вовремя перебиваю.

— Ой, строите из себя не пойми что! Да у вас на мордах написано, что вы сами мутные! Особенно у него! — продолжает нападать на Кирилла. — Я таких, как вы, на раз идентифицирую!

— А че ж очканула, что мы — мусора, — смеюсь. Нравится мне эта девчонка.

— Да потому что и они бандиты тоже! Волки в овечьей шкуре! Никому верить нельзя!

Дымницкому кто-то звонит, и он направляется в коридор. При этом эти двое не могут разминуться в проеме. Она вправо, и Кир. Она влево, и Кир влево. Синхронно.

— Отойди уже! — бесится он, отодвигая ее.

— Так ты присядешь? — интересуюсь, когда остаемся с ней вдвоем.

Девчонка вздыхает, с минуту медлит, но потом все же шагает к дивану. Осторожно и нехотя.

— Квартира закрыта изнутри, ключ у него. Так что не надо хватать щас паспорт и бежать со всех ног к двери, — предупреждаю заранее и отмечаю, как она меняется в лице. Стопроцентно угадал наперед, что собирается сделать.

— Я верну деньги, правда. И кошелек этот дурацкий ему куплю! — обещает она снова.

— Никуда не берут на работу в нормальное место? — предполагаю, припоминая печальный опыт Черепанова.

— Не берут, — не отрицает.

— Сколько ты уже находишься в Москве?

— Три месяца, — опускает глаза. Смотрит на свои переплетенные пальцы.

— Три месяца бродяжничаешь?

— Кочую, — обиженно поджав губы, поправляет меня она.

Кочевник блин.

— Не тот город для такого образа жизни выбрала. Тут очень опасно.

— Я в курсе.

— Можешь пожить у нас. Работу тоже тебе организуем, — не вижу смысла тянуть резину.

— И с чего вдруг такая щедрость? — поднимает на меня взгляд. Взгляд, полный недоверия и сомнений. — Зачем тебе помогать мне?

Что ж. Резонный вопрос.

— Да чисто по-человечески, — говорю, как есть.

— Не верю я в это…

— Мой друг, Данила, вырос в детском доме. Кое-что рассказывал о своей жизни. Думаю, твое детство тоже не было радужным.

— Нормальное у меня было детство, — чеканит бесцветным голосом.

— Мне кажется, ты сейчас в тяжелой ситуации. Или я ошибаюсь?

— Справлюсь.

Справлюсь. Не, ну что за человек!

— Пожить можешь на балконе, там есть раскладушка. Большего предложить не могу. Другие комнаты заняты.

— Твой друг будет против такого расклада, — криво улыбается.

— Ничего, потерпит. Тем более, что это временно, верно?

— Ты сказал, что другие комнаты заняты. Сколько вас тут? — подозрительно прищуривается.

— Трое.

— Три мужика. Отлично! Пожалуй, я выберу план Б. Уйти.

— За что в колонию загребли в четырнадцать?

Упрямо молчит. Рассказывать однозначно не собирается.

— Кто тебя избил?

— Неважно.

— А не боишься, что найдут? — давлю на больную мозоль.

Застывает как статуя. Нервно трогает собранные в хвост волосы и сглатывает.

Боится.

— Обворовала кого-то, как Кирилла? — что называется, пальцем в небо и попадаю.

— Да. Один гелик, оставленный открытым по стечению обстоятельств.

Нехило.

— Ясно.

— Я… не хочу это делать. Мне просто… надо было что-то есть и… — сокрушенно вздыхает, замолкая.

Оправдываться пытается. Хороший знак. Значит, не все потеряно.

— Если останешься в этом доме, знай, что воровства я не потерплю.

— А ты, типа, главный, что ли? — прижимает замызганный рюкзак военной расцветки к груди.

— Типа да.

— Понятно. Про какую работу ты говорил? — явно прощупывает почву. — Сразу предупреждаю: спать я ни с кем не буду!

— Че за бред она несет? — раздается голос Дымницкого, вернувшегося в комнату.

— Ярослава какое-то время поживет с нами, — озвучиваю свое решение.

— Ты спятил, Паровоз? — ошалело лупится на меня Кир.

— Ей некуда идти, — развожу руками.

— И че? Да на кой икс она нам тут нужна? — взрывается недовольством.

— Пусть переконтуется на балконе.

— Ты гонишь, Илюха! — качает головой. — Поселить в нашу квартиру воровку…

— А ты безгрешный можно подумать! — острит девчонка.

— Вынесет хату к чертям, вспомнишь мои слова! — игнорит ее, поддерживая разговор только со мной.

— Было б что выносить! — усмехается Яся, окидывая скептическим взглядом скромную совдеповскую обстановку. — И вообще, он тут главный. Не ты, — указывает на меня большим пальцем, разворачиваясь к Дымницкому. — Так что потерпишь… — припечатывает моими же словами.

Бляха-муха, еле держусь, чтоб не заржать.

Морда Дымницкого вытягивается. Вот-вот треснет по швам от злости и гнева.

Ой чувствую, весело нам будет…

Глава 41. Собакен

Саша

— Ты такой симпатичный! — умиляюсь третий час кряду. — Смотри, что мы с Илюшей тебе купили!

Маленькая, цветастая утка отправляется знакомиться с Алонсо.

Нет, ну это ж надо было придумать собаке такое имя!

Смеюсь, вспоминая, как Паровозов закатывал глаза, пока мы слушали Галину (милую, добродушную тетеньку, работающую в приюте «Хвостатое счастье»). Она рассказала нам об особенностях породы. О том, что можно нашему усыновленному песику, а что нельзя.

Падаю на кровать, и он тут же радостно скачет ко мне.

— Моя зая! — подхватываю мелочь на руки.

Мы с этим чудом сконнектились с первой минуты знакомства. И если раньше я не верила в любовь с первого взгляда, то теперь однозначно верю. Ведь у нас с Алонсо именно так и произошло.

Эх… Еще одна мечта детства сбылась! Давно я не чувствовала себя такой счастливой…

Очень благодарна Паровозу за то, что он выкупил эту прелесть и отвез меня туда. Платить все-таки пришлось, да. Потому что какая-то мадам моего песика якобы «забронировала».

Губа не дура! Чистокровный шоколадный чихуашка с родословной. Ясень пень, что такого любой хотел бы забрать.

— Сюсюсю! — прижимаю добычу к себе и целую в холодный носик. — Ой, слышишь? — оба навострили