Хмырь, уже почти полностью восстановивший свою призрачную форму, материализовался рядом:

– Босс, там это... звонили с «Пьяного Василиска». Поминки организовать надо. По-людски.

Я снова посмотрел на могилу деда. На свежем камне уже появилась надпись: «Здесь покоится тот, кто научил нас драться». Это Алина придумала – коротко и со вкусом.

– Организуем, – кивнул я. – С размахом. Чтобы все знали – своих мы помним.

Где-то вдалеке прогремел гром – весенняя гроза собиралась над городом. Пора было уезжать – дела не ждут, особенно когда ты только что стал хозяином половины криминального Петербурга.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Алина, когда мы шли к машине, – а ведь дед все-таки своего добился.

– В смысле?

– Ну, он же всегда говорил, что из тебя выйдет что-то особенное. Вот и вышло – серебряный тигр, гроза преступного мира, – она слабо улыбнулась. – Правда, думаю, даже он не предполагал насколько особенное.

Я хмыкнул, открывая дверцу «Мерседеса». День обещал быть долгим – нужно было принять дела у «Волков», распределить территории, назначить новых смотрящих. Но перед этим...

– Хмырь, – позвал я призрака, – свяжись с Митей-старшим. Пусть организует банкет в «Василиске». Со всеми почестями. И предупреди Степаныча – пусть достанет ту бутылку коньяка, которую дед заначил «на особый случай».

Все-таки некоторые долги нужно отдавать немедленно. Даже если это долг памяти.

А остальное подождет. В конце концов, у нас теперь есть серьезное преимущество в любых переговорах. Трехметровое, серебристое такое преимущество.