– О. Разве? Да, пожалуй… Потому что Сим хочет, чтобы я сделала ему оружие. Вы ведь знаете, как он обаятелен. Я и не думала, что у него такие планы. Он показался мне… филантропом. «Положить конец войнам». Я идиотка. Почему сразу не догадалась? Разумеется, я не стану ему потакать. Но сейчас уезжать нельзя. Работа в самом разгаре! – Она смотрит на Эди, вскидывает руку. – Сможете вернуться за мной через несколько недель, Банистер?

Эди изумленно глядит на нее.

– Вы про чайник?

– Нет, нет. На него уйдет от силы день. Нет, мне необходимо испытать компрессор и… eh, bien, у вас сразу глаза остекленели. В общем, мы испытываем оборудование. Уже начали. Я изолирую стоячую волну. Эта волна, понятное дело, из воды, однако математические расчеты те же. – Она указывает на подвешенный аквариум.

– Что-что?

– Волна. Из реки. Я беру волну из реки и помещаю в бак, пытаясь сохранить все ее свойства. Вы, разумеется, понимаете, что это значит?

– Нет.

– В старости, пожалуй, открою школу для умных молодых людей и буду преподавать им основы наук.

– Фрэнки, – твердо произносит Шалая Кэтти, – повежливей, пожалуйста.

Та издает утробный рык.

– Ладно! Хорошо, Банистер, слушайте меня внимательно и приберегите свои потрясенные «что?» на потом, иначе я закричу… Итак. Под истиной можно понимать совпадение нашей картины мира с объективной реальностью. Когда то, во что мы верим, совпадает с тем, как все обстоит на самом деле… Вы разглядываете мои брюки. С ними что-то не так?

Эди, в этот момент раздумывающая, не закинуть ли эту говорливую сумасбродку на плечо и не унести ли отсюда прямо сейчас, отвечает, что с брюками все в порядке. Причем она не кривит душой. Брюки скроены хорошо: сразу видно, что под ними весьма приличные ноги.

– Boff! [34] Итак: истина – это когда разум правильно воспринимает мир. Человеческий разум подобен волне, волне в баке. Он формируется в мозгу. Очень сложные процессы генерируются сравнительно сложной штукой по более-менее простым законам. Наш мозг – это особый вид камня. Когда вода проходит над камнем, ее поверхность возмущается, верно? Образуется то, что мы называем стоячей волной. Так вот, разум и есть эта волна. Жизнь есть движение воды согласно определенным закономерностям. Смерть – это исчезновение закономерностей вследствие того, что камень сточен или убран. Понимаете? Чтобы разум мог постичь истину – действительно познать ее, а не просто в нее поверить, нужно изменить природу волны. Усилить или углубить волну, чтобы она дошла до самого дна реки, соприкоснулась с реальностью напрямую, а не посредством глаз и ушей. Машина, которую я создаю, призвана это сделать – усилить волну. Получается своего рода новый эхолокатор, новое чувство. Чувство постижения истины. Которое естественным образом позволит изменить мир в лучшую сторону. Voilà. C’est simple [35].

– Что такое вода?

Фрэнки Фоссойер умолкает и очень пристально смотрит на Эди.

– Прошу прощения?

– В вашем примере. Если волна – это наш разум, то что такое вода?

– Впервые за последний год кто-то задал мне действительно умный вопрос. Понимаете, в этом вся суть. Вода есть содержимое Вселенной. То, из чего сделана материя и энергия. Ха! Скажите маленькому швейцарцу, что я его переплюнула!

– Мисс Фоссойер…

– Доктор.

– Доктор Фоссойер, что нам это даст?

– Пока ничего. Я занимаюсь наукой, а не технологиями.

– Хотя бы в теории.

– В теории нам откроется вся правда. Абсолютная истина. А потом, быть может… Нет. Для начала довольно и абсолютной истины, верно?

Она вопросительно смотрит на Эди. Та в ответ смотрит на нее.

– Не понимаю.

– Скольких войн можно избежать, сколько жизней спасти, если правда у всех на виду? Если любое утверждение можно проверить на истинность? Только представьте, к каким прорывам это приведет. В общении. В науке. Подлинное знание… Представьте, мисс Банистер, что вы способны с ходу разоблачать ложь и обман. Разве это не облегчит участь человечества? Конец неправде. Впереди новый век, который мы воздвигнем на фундаменте истины, Банистер.

– Капитан Банистер.

Фрэнки Фоссойер вдруг расплывается в улыбке. Ее улыбка подобна английскому лету: редкий, щедрый дар, ласковое тепло на коже.

– Ах да, конечно, капитан, – лукаво поправляется она, а затем окидывает тело Эди долгим взглядом и весьма коварно ухмыляется.

Эди Банистер краснеет. Львы и тигры, и медведи! Боже! [36]

– Доктор Фоссойер, нам пора.

– Non. Я не могу бежать. Я должна закончить работу. Вернитесь, пожалуйста, позднее. Если необходимость еще не отпадет. Hein? [37]

Шалая Кэтти фыркает.

– Нет, Фрэнки, нет и нет! Она не может вернуться, не может подождать, твой побег нужно устроить этой же ночью. Каждый шаг тщательно просчитан.

Фрэнки Фоссойер только отмахивается.

– Подумайте… насколько лучше будет жить в мире, где истина общедоступна? На один процент? На пять? Какая критическая масса положительных перемен приведет к спонтанному зарождению утопии? – Лицо Фрэнки озаряется улыбкой, затем тут же мрачнеет. – О… с другой стороны, если правды будет слишком много, могут возникнуть проблемы на физическом уровне. И уж совсем нежелательно запустить каскад предопределяющих событий… – Она принимается лихорадочно строчить что-то на полу.

Шалая Кэтти всплескивает костлявыми руками.

– Фрэнки! Капитан Банистер! Нам нужно уходить, сейчас же!

– Я не могу, я работаю…

– Возможно, у нас есть несколько часов, – осторожно предполагает Эди, не в силах оторвать взгляд от запачканной мелом щеки Фрэнки Фоссойер.

– Нет! Медлить нельзя! Все уже началось!

Эди улавливает в ее голосе некий намек, с трудом отрывается от погруженной в размышления Фрэнки и смотрит на Шалую Кэтти.

– Что… началось?

Шалая Кэтти пожимает плечами – по-стариковски, даже не думая извиняться, – и встает к Эди вполоборота.

– Мой план.

– Ваш план.

– Мой отвлекающий маневр.

– Какой именно?

– В лучших военных традициях. Чтобы помочь вам исполнить задуманное.

– Какой отвлекающий маневр?!

– Газовые краны на кухнях, – отвечает Шалая Кэтти. – Я устроила все так, чтобы они загорелись.

Она широко улыбается. Где-то сбоку потрясенно давится один из рескианцев.

Брат Деннис обращает на нее полный ужаса взгляд.

– Этот дворец построен на природном резервуаре газа! – восклицает он. – Вся цитадель скоро… взлетит на воздух!

– Да, – кивает Шалая Кэтти. – Это надолго всех отвлечет.

Вот так запросто планы Эди Банистер летят ко всем чертям.

Изрыгая непрерывный поток брани, от которой скисло бы не то что молоко, но и виски, она бежит по коридорам пылающего дворца, катя за собой деревянный ящик на колесиках.

– Мое сокровище! – прокричала старая ведьма после того, как Эди наорала на нее и закинула на плечо Фрэнки, дабы положить конец любым дальнейшим препирательствам. – Все, что осталось от навеки усопшей Мансуры! Во всем мире нет ничего ценнее, ничего прекраснее! Ящик находится в западной комнате моих покоев – заклинаю, отвези его Джорджу! Другие старые и не переживут поездки. Им конец, так или иначе. Но его… его ты обязана спасти, обещай!

Эди не привыкла отказывать друзьям – пусть эта старая перечница и запорола ее операцию самым безумным, самым возмутительным образом