Он медленно кивнул. - Это было нелегко сделать, парень, не тогда, когда каждый из них знал, чем это должно было закончиться. Путь Томанака может быть трудным, но Торен был человеком, который понимал, почему это так, и он хорошо служил ему.

- И все же, как бы это ни было верно, верно, как смерть, это также была битва Торена, которая навлекла гнев на мой народ. Тебя это удивляет? - Голос Базела посуровел. - Ну, это не такой уж трудный ответ, потому что Темные Лорды никогда не рассчитывали на Торена и его армию. И когда эта армия отказывалась сдаваться, отказывалась лечь и умереть, им нужно было что-то, чтобы разбить ее, и вот они это нашли.

- Это был наш размер, понимаешь? Наша сила. Из нас получаются хорошие войска, из нас, градани, потому что мы совершаем смертельно много убийств. Многие из нас хотели сражаться за Торена, потому что мы были верны ему, как и все остальные. Последние три командира стражи Грифона были градани, каждый из них - но есть ли сегодня кто-нибудь, кто помнит, что Форхейден умер, держа имперский штандарт? - Базел сплюнул через перила и покачал головой, прижав уши. - Все, что они помнят, это то, что мы хотели сражаться за Темных Лордов, и что мы это сделали. Да, Кенходэн, это мы сделали.

Он мрачно уставился на реку, его ноздри раздувались.

- Темным Лордам нужна была армия, способная сломить стражу Грифонов, и если так случалось, что мы не хотели участвовать в измене, то всегда находился какой-нибудь проклятый волшебник, который мог подбодрить нас небольшим колдовством. Просто маленькая штучка. Только заклинание, которое превратило нас в кровожадных зверей - вот и все.

- Мы помним, Кенходэн. В наших старых сказках мы помним, что когда-то были такими же мирными, как и все остальные. Не лучше, заметьте, но и не хуже. Пока это волшебство не вошло в нашу кровь и кости. Пока это не произошло после того, как что-то внутри нас перевернулось, и с тех пор мы носим в себе этот Раж.

Он стоял молча несколько долгих секунд, а затем встряхнулся.

- Вот что такое Раж, - тихо сказал он. - Поэтому мы захотели предать нашего императора, поэтому армии градани грабили Трофроланту и убивали всех, кто стоял на их пути. И именно поэтому мой народ был тем, кем мы были в течение тринадцати сотен лет, пока никому не было дела. Никому, кроме Венсита.

- А потом Томанак выбрал меня своим защитником, потому что пришло время.

- Время? - голос Кенходэна был тихим, омраченным тем, как объяснение Базела перекликалось с его собственной странной, бездонной яростью.

- Да. - Базел кивнул. - Раж - это не то, что оставляет народ нетронутым, и он есть в наших душах, зная, что другие люди не так уж неправы, боясь нас больше, чем зверей, когда Раж обрушивается на нас. Но правда в том, что время - это способ изменить почти все, Кенходэн, даже Раж, потому что Раж, который мы испытываем сегодня, не тот, который хотели дать нам эти ублюдки с черными сердцами. Это ужасная вещь, Раж, и не в последнюю очередь потому, что когда он накатывает на мужчину, то делает его больше, чем он когда-либо был бы в своей жизни без него. Даже когда жажда крови разгорается сильнее всего, в Раже есть... великолепие. Все, что человек хочет иметь внутри себя, каждую унцию силы, каждый вздох страсти - все это - да ведь это собирается воедино, горит внутри него, как печь в Дварвенхейме. Среди нас есть такие, кто жаждет этого так же, как пьяница жаждет выпить, потому что в этом есть сила, которую никто, никогда не пробовавший его, не может по-настоящему понять. Я думаю, что это, должно быть, немного похоже на описания Венсита о волшебниках и колдовстве - вещах, которым предаются некоторые мужчины, - даже зная, что они в конце концов уничтожат их.

- И таков Раж, потому что, когда он обрушивается на человека совершенно неожиданно, когда это происходит после того, как он берет его за горло, весь этот фокус сводится к крови и убийству, и ничто не остановит его, кроме его собственной смерти. Вот почему так много моих соплеменников потратили столько веков на борьбу с Ражем, потому что мы видели, что он делал с теми, кто открывал дверь, впускал его и позволял ему забрать их. Но когда Томанак сам впервые заговорил со мной, он рассказал мне, как изменился Раж. Старый Раж все еще с нами и будет. Все еще ждет, чтобы погрузить нас в безумие и утопить в крови. Но когда человек, который знает, что он делает, который сам делает выбор, вызывает Раж, сознательно отдается ему, а не просто позволяет ему овладеть им, тогда он командует им. При этом он принадлежит тебе, а не ты ему, и вся эта сосредоточенность, вся эта сила и страсть направлены на то, чтобы поднять его, а не тащить его назад к зверью и делать хуже зверья. Это стало инструментом, еще одним оружием против Тьмы, - Базел мрачно улыбнулся, - и в этом есть собственная шутка Хирахима над Темными Лордами!

Кенходэн взглянул в это сильное, мрачное лицо и ощутил вкус столетий кровопролития, горя и ужаса, которые Раж причинил градани с момента Падения. Параллель между Ражем - "старым" Ражем - и яростью, которая наполнила его, когда корсары атаковали, была ужасающей, и он задавался вопросом, подозревал ли Базел, что может быть хотя бы один человек, который точно понимает, что чувствовал градани в этот момент страстной власти и резни. И все же сквозь ужас пробивались нити надежды, потому что, в конце концов, разве он не сделал именно то, что только что описал Базел? Он принял ярость, использовал ее, а не позволил ей использовать себя.

- Спасибо, что объяснил мне это, - сказал он наконец. - Я не знал - или это еще одна вещь, которую я забыл, - как Раж обрушился на твой народ, Базел. Но ты прав, - он тонко улыбнулся, думая о том, как медленно, казалось, двигались корсары, о том, как он прошел сквозь них, как кошка, - это собственная шутка Хирахима против Тьмы.

* * *

В тысячах лиг от Уайтуотер волшебник с кошачьими глазами трясся от безмолвного веселья. Он никогда бы не поверил, что градани может