— Да.

— Как звать-то.

— Ника.

— Я, Иван. А полное имя у тебя как звучит?

— Никандра. Никандра Александровна. Еду с родителями в Хабаровск.

— Странное имя, редкое…

Тут со второй полки спрыгнул еще один военный. Капитан НКВД.

— Мне знакомо это имя. Я встречал в тридцать седьмом летчицу Никандру Александровну Липкину.

— Это моя тетя, но не настоящая, просто они с моей мамой подруги с детства, и я зову ее тетей. Мы с ней тезки. Мама меня в честь ее назвала. Только она пропала, мы едем ее искать.

— Да… Опять влипла во что-нибудь. Ведь говорил ей, чтоб переходила в гражданскую авиацию.

— Вы ее знаете? Расскажите? — попросила Ника.

— В тридцать седьмом пришлось ее арестовать. Нарушила инструкцию, нарушила приказ. Сбила двух японцев, а в приказе ясно значилось, — в бой не вступать. Спасала своего командира. Четыре дня под расстрельной статьей ходила. Отделалась понижением в звании. Другие за такие подвиги героями становятся, а у нее все не так. В тридцать восьмом тоже сбила японца и тоже едва под арест не угодила, опять командира своего прикрывала, а тот пьяный был, подлец. Я и тогда дела заводить не стал. А сейчас-то что случилось?

— Она пятнадцатого ноября прошлого года поехала к себе на родину, села на поезд в Ленинграде до Павловска, и больше ее никто не видел.

— Где Павловск и где Хабаровск, вы не в ту сторону едете девушка.

— Мы уже все обыскали и в Павловске и у нее на родине. Остался один вариант…

— Да… А мы в Забайкальск едем. Японцы никак не уймутся. Опять боев на границе не избежать. Ты вот, что Никандра, если, вдруг помощь какая понадобиться, обращайся. Меня зовут Семен, фамилия Григоренко. Твоя тетка хорошая женщина: и умная, и красивая, и летать умеет как никто, только очень невезучая.

Истории о сбитых японцах Ника уже слышала, от Николая Долина, правда, они звучали иначе и капитан НКВД там не участвовал. Но то, что тетка уехала на дальний восток капитаном, а вернулась лейтенантом, был непреложный факт, который ей никто объяснять не стал. Ника ничего не стала рассказывать родителям о капитане, они оба почему-то не любили то ведомство, где он служил. Офицеры из крайнего купе вышли в Иркутске рано утром.

Ника, прогуливаясь по проходу, машинально заглянула в крайнее купе, где раньше ехали военные.

— Заходи! — сказал, сидевший там пожилой мужчина.

Ника зашла.

— Малолетка? — спросил он.

— Мне шестнадцать! — удивленно ответила Ника.

— Сколько берешь?

— Чего?

— Много не дам! — продолжил он, закрывая за ней дверь. — Раздевайся!

— Зачем?

— Хватит придуривать, — ответил он и, схватив Нику за руку, дернул к себе.

Девушка ударила его ребром ладони другой руки, не сильно, но мужик захрипел. Ника встала и вышла из купе. Вернувшись в купе родителей, она забралась на верхнюю полку и постаралась забыть о происшествии. Однако скоро дверь купе открылась и заглянул тот самый мужчина.

— Ваша? — спросил он ткнув пальцем в Нику.

— Наша, — напряженно ответил Александр. — А в чем дело?

Мужик не ответил и закрыл дверь.

— Так, в чем дело? — снова спросил Александр, обращаясь уже к дочери.

Ника нехотя рассказала о разговоре в крайнем купе и о том, как она его покинула. Отец встал, намереваясь продолжить разговор, но был остановлен женой.

— Не ходи. Инцидент исчерпан. Наша дочь может сама за себя постоять. Не хватало только, чтоб нас ссадили с поезда!

Сычев нехотя сел на место.

— Не надо заходить в купе к незнакомым людям, — строго сказал он дочери. — Ты уже почти взрослая девушка. Это может быть неправильно истолковано.

Однако, инцидент не был исчерпан. В Благовещенске в вагон вошла группа милиционеров и направилась прямо в купе Сычевых.

— Предъявите документы, — потребовал старший группы.

После проверки последовали вопросы, на которые отвечал Александр.

— Куда следуем?

— В Хабаровск!

— Цель поездки?

— К тетке на блины! — раздраженно ответил Сычев.

— Шутим, значит, — равнодушно ответил старший. — Пойдемте с нами в отделение, нужно уточнить кое-что. Женщины могут остаться.

Стоянка поезда была почти час и Александр с Сергеем, не особенно напрягаясь, вышли из вагона в сопровождении милиционеров. Однако, время стоянки заканчивалось, а мужчины не возвращались. Мать и дочь нервно ходили по перрону. Наконец, раздался сигнал к отправлению поезда.

— Возвращаемся в вагон, — скомандовала Вера.

Женщины вернулись в купе, поезд тронулся. Через десять минут в купе вошел запыхавшийся Одинцов.

— Александра передали военным, и они увезли его в комендатуру, — с горечью произнес он.

— Все одно к одному, — вздохнула Вера. — Теперь назад пути нет. Только вперед!

Через несколько часов, тот же самый мужик заглянул в купе и с довольной ухмылкой кивнул Нике.

— Если хочешь увидеть отца, загляни ко мне вечером.

Одинцов вскочил на ноги, но Вера резко осадила его.

— Она придет, — ласковым голосом, ответила она мужику. Но если бы он взглянул в ее глаза, полыхнувшие зеленым огнем, то закрыл бы свое купе на амбарный замок и спрятался под лавку.

Но мужик смотрел не в глаза, а совсем на другие места, поэтому спокойно удалился, довольный и уверенный в себе.

— Ника, — сказала Вера дочери, — ты уже достаточно взрослая девушка. Сама накосячила, сама и исправишь!

— Да, мама, — ответила она.

До Хабаровска было уже недалеко. За окнами вагона стемнело. Ника мягким, кошачьим движением спрыгнула с полки и пружинистой походкой отправилась в крайнее купе. Вера остановила, дернувшегося было вслед, Сергея. Через пятнадцать минут она вернулась.

— Что так долго, — недовольно сказала Вера.

— Окно не открывалось, пришлось устроить его на нижней полке. Тяжелый, гад. Сказала проводнице, чтоб до Уссурийска не тревожила.

— Зря засветилась у проводников.

— Да ладно, спишут на сердечный приступ, — ответила Ника и забралась на верхнюю полку.

Вера вздохнула и стала сочинять записку в медальон. Получилось вот что:

15 ноября 1938 года, Ника собралась навестить свою родину и одна села в поезд в Ленинграде до Павловска. С тех пор ее никто не видел. Поиски ничего не дали. 15 мая все Сычевы и Одинцов отправились в «убежище». 25 мая Александр был арестован в Благовещенске, остальные отправились дальше. Вера. 26.05.39.

— Надеюсь, что все понятно написала, — сказала она сама себе и спрятала записку в медальон.

Ночью поезд прибыл в Хабаровск. Сергей, оставив женщин на перроне, ушел к кассам. Вернулся он не скоро, но с билетами. Пригородный поезд до станции Петрищево уходил рано утром. Ждать оставалось недолго. Путники перебрались на нужную платформу. Вещи пришлось перетаскивать в два приема.

Перед обедом прибыли на место и Одинцов пошел искать