В самой Англии далеко не все поддержали идею новояза. Ведь удар наносился по английской культуре. Проект предусматривал перевод на «бейсик» всей великой английской литературы[64]. Против «бейсик» выступили многие английские интеллектуалы и консерваторы.

Оруэлл в годы войны работал с бейсик-инглиш на радиовещательной службе ВВС. Поначалу Оруэлл даже его пропагандировал. А когда разобрался, то подверг бейсик-инглиш жесткой критике, в том числе в уже упомянутой статье «Политика и английский язык».

Откровения специалиста по новоязу Сайма

Вернемся к роману «1984». Главный герой романа Уинстон встречает в здании Министерства правды в столовой в обеденный перерыв своего знакомого Сайма. Тот филолог, специалист по новоязу. Сайм с гордостью говорит о своей работе: «Это прекрасно – уничтожать слова… В конце концов мы сделаем мыслепреступление попросту невозможным – для него не останется слов». А вот еще откровения словоохотливого Сайма по поводу новояза и старояза:

«Главный мусор скопился, конечно в глаголах и прилагательных, но и среди существительных – сотни и сотни лишних. Не только синонимов; есть ведь и антонимы. Ну скажите, для чего нужно слово, которое есть полная противоположность другому? Слово само содержит свою противоположность. Возьмем, например, «голод». Если есть слово «голод», зачем вам «сытость»? «Неголод» ничем не хуже, даже лучше, потому что оно – прямая противоположность, а «сытость» – нет. Или оттенки и степени прилагательных. «Хороший» – для кого хороший? А «плюсовой» исключает субъективность. Опять же, если вам нужно что-то сильнее «плюсового», какой смысл иметь целый набор расплывчатых бесполезных слов – «великолепный», «отличный» и так далее? «Плюс плюсовой» охватывает те же значения, а если нужно еще сильнее – «плю-сплюс плюсовой». Конечно, мы и сейчас уже пользуемся этими формами, но в окончательном варианте новояза других просто не останется. В итоге все понятия плохого и хорошего будут описываться только шестью словами, а по сути, двумя. Вы чувствуете, какая стройность, Уинстон? Идея, разумеется, принадлежит Старшему Брату, – спохватившись, добавил он».

При упоминании Старшего Брата лицо Уинстона вяло изобразило пыл. Сайму его энтузиазм показался неубедительным. Сайм заподозрил Уинстона в симпатиях к староязу, что среди членов партии почти приравнивалось к мыслепреступлению: «Вы не цените новояз по достоинству, – заметил он как бы с печалью. – Пишете на нем, а думаете все равно на староязе. Мне попадались ваши материалы в «Таймс». В душе вы верны староязу со всей его расплывчатостью и ненужными оттенками значений. Вам не открылась красота уничтожения слов».

А вот резюмирующая часть монолога творца новояза Сайма: «…неужели вам непонятно, что задача новояза – сузить горизонты мысли? В конце концов мы сделаем мыслепреступление попросту невозможным – для него не останется слов. Каждое необходимое понятие будет выражаться одним-единственным словом, значение слова будет строго определено, а побочные значения упразднены и забыты. В одиннадцатом издании, мы уже на подходе к этой цели. Но процесс будет продолжаться и тогда, когда нас с вами не будет на свете. С каждым годом все меньше и меньше слов, все уже и уже границы мысли. Разумеется, и теперь для мыслепреступления нет ни оправданий, ни причин. Это только вопрос самодисциплины, управления реальностью. Но в конце концов и в них нужда отпадет. Революция завершится тогда, когда язык станет совершенным. Новояз – это ангсоц, ангсоц – это новояз, – проговорил он с какой-то религиозной умиротворенностью».

Основные характеристики новояза по роману «1984»

В приложении к роману Оруэлл специально перечисляет основные принципы (характеристики) новояза. Вот они:

1) ликвидация смысловых оттенков слов и сокращение словаря;

2) навязывание словами определённой политической позиции;

3) обилие аббревиатур и сложносокращённых слов;

4) предельно упрощённая грамматика;

5) разделение лексики языка на три словаря по области употребления.

Остановлюсь лишь на последнем пункте (три вида словарей)[65]. Словарь А включал только те слова, которые годны для использования в повседневной жизни. Поскольку был в ходу у народа, слова составлялись по самой строгой схеме. В этом словаре наиболее ярко проявлялось стремление минимизировать словарный обиход, по возможности делая слова краткими, но легко различаемыми на слух. Был построен на базе обычных слов старояза, очищенных при этом от двусмысленностей и неясностей. Будучи чрезвычайно скудным, годился в основном лишь для бытовых нужд, поскольку позволял выражать мысли только в отношении конкретных объектов и физических действий. В силу своей специфики был непригоден для философских размышлений на абстрактные темы.

Словарь В прежде всего состоял из слов, специально конструируемых для выражения политических или этических понятий. Стремились наиболее полно и точно отразить эти понятия с помощью слов, приоритет все же состоял в том, чтобы вводить в употребление такие слова, которые бы автоматически навязывали использующему их определенную позицию.

Словарь С являлся вспомогательным, в него включались лишь научные и технические термины, имеющие хождение среди специалистов. Смысл этих терминов также был очищен от нежелательных значений, они практически не пересекались с лексемами двух других словарей.

Каждый год в Океании появлялось новое издание словаря, из которого выбрасывались чуждые для идеологии партии слова. Некоторые из них вообще исчезали, другие заменялись новыми. В целом словарный запас имел ярко выраженную тенденцию к сокращению. Процесс был планомерным и в высшей степени осознанным. Главным был принцип: «невозможно сделать (и даже подумать) то, что нельзя выразить словами». Читаем в романе: «Каждое сокращение было успехом, ибо чем меньше выбор слов, тем меньше искушение задуматься». Сокращений словаря удавалось добиваться за счет того, что на смену достаточно пространным привычным фразам приходила более короткая фраза или даже одно слово. Зачастую таким словом, которое было сокращением или аббревиатурой. Например, в речевой обиход Океании прочно вошла фраза «идейно крепкий речекряк». Она обозначала человека, который умеет произносить идеологически выверенные речи, «без участия высших нервных центров».

Некоторые слова новояза теряют свой изначальный смысл и означают нечто противоположное. Чтобы развернуть на 180 градусов их смысл, слова внедряют в сознание с помощью геббельсовской пропаганды. В виде лозунгов, развешанных на плакатах и щитах, рекламных роликов на телевидении (таковое уже имелось повсеместно в Океании) и т. п. Например: «Война – это мир», «Свобода – это рабство», «Незнание – сила».

Отступление от Оруэлла: экскурс в язык еврейского народа.