Началась осада Кум; по городу били из катапульт. Против огромной деревянной башни, подвезенной к городским укреплениям, римский консул воздвиг на стене башню, более высокую: под нее подложены были мощные опоры, да и сама по себе стена была высока. Оттуда воины, защищавшие городские стены, бросали сначала камни, колья и прочее; увидев же, что осаждающие придвинули башню вплотную к стене, они забросали ее пылающими факелами и зажгли. Толпа солдат, испугавшись пожара, стремительно кинулась из башни, римляне же, вырвавшись одновременно из двух городских ворот, опрокинули стоянки врагов и прогнали их в лагерь. В тот день карфагеняне напоминали скорее осажденных, чем осаждающих; с тысячу триста их перебили, пятьдесят девять попали живыми в плен. Гракх, пока враг еще не опомнился от страха и неожиданности, велел дать знак к отступлению и впустил своих в город. На следующий день Ганнибал выстроил свое войско между лагерем и городскими стенами, полагая, что консул, обрадованный удачной битвой, захочет сразиться в открытом бою. Но видя, что в городе все остаются на привычных постах и никто не собирается действовать очертя голову, он вернулся, ничего не достигнув, к Тифатам.

25) Вторая попытка Ганнибала взять Нолу

Марцелл, укрепившись в Ноле, совершал из этого города частые набеги на земли самнитов и так опустошил их огнем и мечом, что оживил память о старых Самнитских войнах. Откликаясь на мольбы и жалобы самнитов, Ганнибал вновь подступил к Ноле.

Марцелл бесстрашно вывел против него свои легионы. Римляне ударили на врага, стали повсюду теснить его и загнали в лагерь. Штурмовать его Марцелл не рискнул. Возвратившихся в город римлян радостно поздравляла даже чернь, склонявшаяся раньше к Ганнибалу. В этот день было перебито больше 5 тысяч врагов, в плен взято 600, захвачено 2 слона; 4 слона убиты в бою; римлян было убито меньше тысячи.

26) Сражения под Илитургисом и Интибилисом

После прибытия подкреплений карфагеняне в Испании вновь ободрились. Здесь действовали теперь три полководца: браться Газдрубал и Магон, а также Ганнибал, сын Бомилькара. Втроем они осадили испанский город Илитургис, перешедший на сторону римлян. Сципионы, перебив много неприятелей, подошли к городу союзников и подвезли хлеб, в котором те нуждались. Затем Сципионы повели свое войско брать приступом большой лагерь, где командовал Газдрубал. Туда же пришли еще два карфагенских вождя, и два войска – понятно было, что предстоит решительное сражение. Оно началось вылазкой из лагеря; врагов сражалось в тот день 60 тысяч, римлян – тысяч 16. Однако победа последних была несомненной: перебили больше врагов, чем было самих римлян, в плен взяли больше 3 тысяч, лошадей захватили немного меньше тысячи, знамен – 59, слонов – 7 (5 было убито в сражении), завладели тремя лагерями.

С Илитургиса осада была снята; карфагеняне, пополнив свое войско жителями провинции, двинулись на располагавшийся по соседству город Интибилис. Произошло новое сражение, окончившееся для обеих сторон так же, как предыдущее. Врагов было убито больше 13 тысяч, больше 2 тысяч взято в плен. (Ливий; XXIII; 1-49).

27) Демократический переворот в Сиракузах

Сиракузы почти полвека оставались верны союзу с Римом. Все изменилось, когда в 215 г. умер старый царь Гиерон II, и власть перешла к его внуку Гиерониму. Враги Рима взяли верх. К Ганнибалу отправлены были послы, а от него прибыли вместе со знатным юношей Ганнибалом Гиппократ и Эпикид, родившиеся в Карфагене, но происходившие из Сиракуз: дед их был изгнанником, а по матери они были пунийцами. При их посредничестве заключен был союз между Ганнибалом и сиракузским царем. Договорились: по изгнании римлян из Сицилии (а это случится вскоре, если Карфаген пришлет флот и войско) река Гимера, которая делит остров почти пополам, будет границей между царством сиракузян и Карфагена. Послы после этого остались у царя и приобрели большое влияние на дела.

Тотчас была начата война. Гиероним с войском (15 тысяч пехоты и конницы) отправился в Леонтины. Сторонники демократии, уже давно готовившиеся к перевороту, устроили в этом городе заговор. Юный царь был убит. На словах в Сиракузах восстановили демократию, но на деле процветающее прежде государство погрузилось в пучину анархии. Первой жертвой смуты стал род Гиерона – все его родственники (дочери, зятья и юные внучки) был истреблены.

28) Битва на реке Калор

В конце года в Риме прошли консульские выборы, на которых победили Квинт Фабий Максим (в четвертый раз) и Марк Марцелл (в третий раз). Были переизбраны все должностные лица. В преторы повторно избрали только Квинта Фульвия Флакка.

Для продолжения войны решено было набрать шесть новых легионов, доведя таким образом их общее число до восемнадцати (не считая Испании).

В эти дни к Беневенту подошли с одной стороны Ганнон из Бруттия с большим отрядом конницы и пехоты, а с другой – проконсул Тиберий Гракх от Луцерии. Он вошел в город и, услышав, что Ганнон расположился лагерем у реки Калор, милях в трех от города, и занят грабежом, сам вышел за городскую стену и стал лагерем примерно в одной миле от врага. Там он созвал солдат. Легионы его состояли в значительной части из рабов-добровольцев, которые громко не требовали свободы, но уже второй год молчаливо старались ее заслужить. Накануне сражения Гракх объявил им, что пришел наконец день, когда они могут получить то, чего давно ждали. Завтра они будут сражаться на открытой голой равнине, где бояться засад нечего, где все решит истинная доблесть. Кто принесет голову врага, того он немедленно прикажет освободить; оставивший свой пост будет казнен как раб. Судьба каждого в его руках. Поднялся дружный громкий крик: воины грозно и настоятельно требовали дать сигнал к бою.

На следующий день они, как только протрубили трубы, первыми в полной готовности собрались у палатки командующего. По восходе солнца Гракх вывел их в боевом строю; не собирались откладывать сражения и враги. У них было 17 тысяч пехоты (преимущественно бруттийцы и луканцы) и 1200 всадников, почти все мавры, а затем нумидийцы; италийцев было совсем мало. Сражались упорно и долго. В течение четырех часов сражение оставалось нерешенным. Победе римлян больше всего мешало обещание свободы за голову врага: храбрец, убивший врага, во-первых, терял время, отрезая голову в суматохе и беспорядке боя; а затем правая рука у него была занята этой головой и он не мог проявить себя в полной мере; воевать предоставлялось вялым трусам. Военные трибуны доложили Гракху: никто не нападает на врага, стоящего