19) Разгром римлян в Литанском лесу

В конце 216 г. до Р. Х. прошли выборы консулов. Народ проголосовал за отсутствовавшего Луция Постумия Альбина (он был избран в третий раз) и за Тиберия Семпрония Гракха, исполнявшего при диктаторе должность начальником конницы. Впрочем, Альбин не успел вступить в должность. В конце года он отправился с войском через Литанский лес (в Цизальпийской Галлии), но попал в засаду, устроенную мятежными бойями. Деревья, возвышавшиеся справа и слева вдоль дороги, галлы подрубили так, чтобы они, если их не трогать, спокойно стояли, но валились, стоило их чуть толкнуть. Помимо двух своих легионов Альбин вел рекрутов-союзников, которых он набрал на берегу Адриатического моря (всего около 25 тысяч человек). Галлы окружили опушку леса, а когда войско вошло в теснину, они навалились на крайние подрубленные деревья, и без того едва стоявшие, деревья рушились с обеих сторон дороги, погребая под собой людей и лошадей; из всего войска спаслись только человек десять. Большинство погибло под стволами и обломившимися ветвями, остальную толпу, перепуганную неожиданной ловушкой, перебили. В плен попали очень немногие. Постумий пал, сражаясь из последних сил. Бойи с торжеством внесли его доспехи в храм, наиболее у них почитаемый: с отрубленной головы счистили все мясо и обделали череп в золото: из него, как из священного сосуда, жрецы и предстоятели храма совершали потом по праздникам возлияния и пили, как из чаши.

20) Битва при Дертосе

Публий и Гней Сципионы поделили между собой командование: Гней воевал на суше, Публий – на море. Газдрубал, вождь карфагенян, не доверял ни своему флоту, ни своим сухопутным силам; он держался вдали от неприятеля, защищаемый расстоянием и самой местностью, и поджидал подкрепления из Африки, о котором давно и много просил.

Внезапно из Карфагена пришел приказ Газдрубалу: немедленно вести войско в Италию. Когда слух об этом прошел по Испании, многие племена перекинулись к римлянам. Газдрубал тотчас написал в Карфаген, что известие о его отъезде принесло большой вред: если он действительно двинется с места, то не успеет перейти Ибер, как вся Испания будет римской. У него нет ни войска, ни вождя, которого он оставил бы вместо себя, а у римлян здесь такие полководцы, что и он едва ли смог бы устоять даже при равенстве сил.

Письмо это сначала очень взволновало сенат карфагенян, но так как все думы их были только об Италии, то ничего из решенного о Газдрубале и его войске не изменили; Гимилькона послали с набранным, как положено, войском и увеличенным флотом удерживать Испанию и охранять ее с моря и суши. Переправившись с пехотой и моряками, он укрепил лагерь, вытащил корабли на сушу, обвел их валом, а сам с отборной конницей быстро, как только мог, осторожно пробрался через земли открыто враждебных и втайне неверных народов и прибыл к Газдрубалу. Изложив ему решения и поручения сената, он в свою очередь был наставлен им, как надо воевать в Испании, и вернулся в лагерь целым и невредимым: благодаря своей быстроте он ускользал раньше, чем враждебные ему племена успевали сговориться.

Когда римлянам сообщили о решениях карфагенян и о том, что Газдрубал двинулся в путь, оба полководца приготовились, соединив свои войска, идти ему навстречу. Несколько дней расстояние между лагерями было в пять миль; не обходилось без легких схваток, но настоящего сражения не было. И вот, словно сговорившись, в один и тот же день обе стороны дали сигнал к битве и всем войском вышли на равнину. Римское войско стояло в три ряда; застрельщики частью между передовыми, частью – позади знамен, конники окружали фланги. У Газдрубала середина строя была крепка испанцами; на правом фланге он поставил пунийцев, на левом – африканцев и вспомогательные отряды наемников, пунийской пехоте придал из конницы нумидийцев, а остальную конницу – африканцам на флангах. Не все нумидийцы были помещены на правом фланге, но только конники с двумя лошадьми как опытные наездники в пылу ожесточенной битвы привычно перепрыгивали в полном вооружении с усталой лошади на свежую: так ловки они сами и так выучены их лошади.

В другом войске такой решимости не было: большинство в нем были испанцы, которые предпочитали поражение в Испании победе, после которой их поволокут в Италию. При первом же столкновении, едва успели метнуть копья, как солдаты в середине Газдрубалова строя стали отступать, а когда римляне стремительно на них кинулись, повернулись и побежали. На флангах сражались решительнее. Римлян теснили с одной стороны пунийцы, с другой – африканцы; приходилось, словно попав в окружение, отбиваться на две стороны, но когда между неприятельскими флангами оказалось все римское войско, у него хватило сил удержать их разъединенными. Теперь шли как бы два разных сражения; в обоих римляне, которые, разгромив середину вражеского строя превосходили противника и численностью, и мужеством, одержали несомненную победу. Людей было убито множество; если бы испанцы, едва вступив в сражение, не кинулись врассыпную, то мало кто уцелел бы из всего войска. Конница и вовсе не вступала в битву: когда мавры и нумидийцы увидели, что середина строя не выдерживает натиска, они побежали, оставив фланги неприкрытыми и угоняя с собою слонов. Газдрубал, медливший до самого конца сражения, бежал сопровождаемый немногими. Лагерь его римляне взяли и разграбили. После этой битвы Газдрубалу нечего было и думать о походе в Италию; небезопасно было и оставаться в Испании. Когда это из писем Сципионов стало известно в Риме, то все обрадовались не столько победе, сколько тому, что Газдрубал не сможет прийти в Италию.

Бедственное положение карфагенян несколько поправило прибытие свежих сил под командованием Магона, младшего брата Ганнибала. Он привел 12 тысяч пехотинцев, 1500 всадников и 22 слона.

21) Отпадение от Рима Южной Италии

В те же дни войско бруттийцев окружило Кротон, греческий город, когда-то богатый, многолюдный, с большим войском, а тогда, после многих и тяжких бедствий, насчитывавший меньше двух тысяч граждан. Защищать город было некому, и враги легко им овладели; горожане удержали лишь крепость, куда некоторым удалось бежать среди суматохи и резни при взятии города. И локрийцы, преданные своей знатью, отпали к бруттийцам и пунийцам. В этой области только жители Тарента и Регия остались независимы и верны римлянам

22) Выборы второго консула

В конце третьего года войны с Карфагеном консул Тиберий Семпроний в мартовские