Раундап» с фотографией Хэнка Сноу на обложке опубликовало историю «Элвис Пресли — фейерверк фолк–музыки». Бобу очень нравился Пресли, он не мог сказать ничего плохого о нем, он был почти членом семьи для Боба. Они все вместе ездили кататься на водных лыжах на озеро Маккеллар и устраивали пикники в Риверсайд–парке. Когда сын Боба Санни выставлял свою кандидатуру в студенческий совет весной, Элвис, Билл и Скотти выступали в его поддержку во время церковной программы «Мессик Хай». Элвис считал Хелен своей второй матерью. Боб и представить себе не мог, что может когда–нибудь потерять его. И поэтому, когда он беседовал с Полковником Паркером об их далеко идущих планах, он всегда рассчитывал на сотрудничество в ярком будущем. Теперь приходилось сталкиваться с не совсем приятными реалиями: необходимо было изменить финансовое соглашение с Биллом и Скотти, им придется удовлетвориться иным по сравнению с предыдущим соглашением гонораром, теперь 50% определялось Элвису, а каждому из них по 25%. Элвис понимал это, и ребята тоже должны были это понять. Теперь народ шел слушать Элвиса. Теперь он, а не группа Blue Moons Boy. собирал целые толпы. Немного удачи, и Боб был глубоко убежден, что, с неоценимой помощью Полковника, дальше все это будет только гладкий путь к исполнению мечты.

11 июля Элвис снова пришел в студию «Сан». Уже через неделю он снова будет в пути, и сейчас казалось, что он едва ли успел побывать дома. Куда бы в городе он ни поехал — будь то Бил–стрит, кинотеатр или забегаловка; стоял ли он на перекрестке в ожидании зеленого света, — казалось, все его знают, было ощущение, что от него чего–то ждут, и он был всегда готов оправдать это ожидание: кивком головы, подмигнув или помахав рукой. Лишь в студии все было по–прежнему: Марион сидела во внешней комнате: на окнах жалюзи, чтобы как–то снизить жару; Сэм — в аппаратной, ожидающий, наблюдающий, всегда готовый к тому, что что–нибудь может случиться; Скотти и Билл оптимистично постоянные: они никогда не изменятся. Для этой записи мистер Филлипс принес другую оригинальную композицию и пригласил нового барабанщика. Песня была, как всегда, в стиле кантри, написана Стэном Кеслером, стил–гитаристом, а в качестве барабанщика был приглашен Джонни Бернеро, который постоянно играл в нескольких кантри–группах и работал через дорогу в компании Memphis Light, Gas and Water.

Эта песня, и Сэм знал это, была не по вкусу Элвису: «Он совершенно не оценил ее поначалу. Может быть, она была слишком в стиле кантри, увеличивающееся число аккордов, и потом, это была медленная песня. Но мне нравилась основная линия, и я считал, что это было именно то, что нужно на тот момент, чтобы продемонстрировать большую разносторонность группы. И вот я позвонил Джонни, ну, либо я позвонил ему, либо он был в студии в тот день, потому что играл кое–что другое для меня. И мы решили попробовать сыграть эту песню. И он стал выбивать ритм четыре четверти. И я сказал ему: «Джонни, от этого мало толку. Что я хочу, чтобы ты сделал так: держи свой фоновый ритм на четыре четверти, пока не вступит хор, и тогда объединяйся с басовыми на счет две четверти». И, таким образом, эта песня зазвучала как «I Forgot to Remember to Forget», то есть в два раза быстрее, чем предполагалось изначально. И тогда Элвис по–настоящему оценил ее».

С остальными отрывками уже не приходилось прибегать к подобным уловкам. Без барабанщика они просто валяли дурака, пока не наткнулись на отрывок из «Таинственного поезда», песни, которую Сэм изначально собирался записать с «Литтл Джуниор Паркером и The Blue Flames» два года назад, но они ушли от него. Это был быстрый, ритмичный блюз, который Сэм пытайся скормить Скотти, еще когда они только начали записываться. Все втроем они почерпнули из этих репетиций многое, что впервые применили в своем «That's All Right», лучше узнали себя и возможности музыкальной техники. «Это был целый бар ритмов, доступный в один момент, — говорил Скотти, — но такой, что, если бы я начал просто играть в одиночку, ничего бы не вышло, но с его пением все звучало естественно». «Это было лучшее, что я сделал с Элвисом», — говорил Сэм. «Это была песня о тех чувствах, которые многие испытывали. Я имею в виду, что это действительно имело место: посадить любимого человека в поезд: неужели он навсегда покидает тебя? Может быть, он никогда не вернется. «В поезде, в котором я еду, 16 вагонов…» — и ты сам решаешь, быть внутри или снаружи. «Джуниор» собирался сделать у этого поезда пятьдесят вагонов, но я сказал, что шестнадцати вполне достаточно, это звучит так, как будто этот поезд идет из небольшого городка. Это был чистый ритм. А в конце Элвис смеялся. И, простите за грубое слово, это было чертовски здорово!»

Последним отрывком, который они репетировали, была композиция в стиле ритм–энд–блюз «Trying to Get to You», с которой они уже выступали без особого успеха годом раньше. В этот раз она получилась у них настолько свободной и не стесненной рамками условностей, как никогда до этого, особенно когда добавили Джонни Бернеро с его барабанами и Элвиса, берущего аккорды на пианино. И так же, как «Таинственный поезд», эта песня устремляла мысли к чему–то таинственному. В ней было какое–то неуловимое присутствие внутренней гармонии вперемешку с беспощадной жаждой, безнадежной энергией в соединении с чистой разливающейся радостью, которая, казалось, вырывалась из музыки. Это было настоящее достижение искусства и страсти, естественной красоты чистой души, которую Сэм Филлипс искал, еще когда он только начинал иметь дело с музыкой. И было понятно, что Элвис знал, что он смог этого достичь.

В оставшиеся два дня своих каникул он разъезжал по городу: с Дикси, Редом и своим кузеном Джином, останавливался, чтобы навестить Дьюи на радиостанции. Вместе с Дьюи он заходил в клубы на Бил–стрит, где Дьюи все еще приветствовали как героя–завоевателя, а этого белого парня, поющего блюзы, с готовностью принимали как очередную сумасшедшую идею Дьюи.

«У Элвиса было особое расположение к Бил–стрит, — говорил Сэм Филлипс. — Возможно, там он чувствовал себя уютнее, чем на главной улице. Вы знаете, Элвис не ходил в магазин «Братья Лански» только потому, что кто–то сказал: «Почему бы тебе не купить эту чертову рубашку цвета ликера шартрез?»

«С ним не соскучишься», — говорит профессор WDIA Нэт Д. Уильямс, неофициальный «посол» квартала Бил. «Элвис, когда он только начинал на улице Beale,