Пожимаю плечами.

– Ну, я не особо лажу с людьми.

– Да ты что, Бриэль, ты отлично ладишь с людьми.

– А ты еще не забыл нашу старую школу? – Я закатываю глаза. – Там со мной никто не разговаривал.

– Я с тобой разговаривал, – возражает Мика. – Я всегда с тобой разговариваю.

– У нас с тобой было по меньшей мере два общих предмета в году, и к тому же мы вместе защищали проекты по английскому. Так что тебе приходилось.

Он кивает, но в его глазах мелькает что-то еще – эмоция, которую я не могу прочитать.

– Да я бы по-любому разговаривал с тобой, – говорит он серьезно.

Да? Я могла бы с легкостью доказать, что это не так, но не вижу в этом смысла. Все, с прошлым покончено.

У меня на губах появляется улыбка.

– Я рада, что мы…

– А вот и ты, маленькая Бишоп, – доносится до меня откуда-то издалека, и я понимаю, что за этим последует.

Мика отскакивает от меня на три шага назад, и мы одновременно поворачиваемся.

С головы до ног одетый во все черное, Ройс шагает вперед, будто в замедленной съемке. Идеально сидящие дорогие джинсы накрывают черные кеды. На нем отглаженная черная рубашка, рукава закатаны до локтя, татуировки почти не видны в приглушенном свете. Он подкрадывается к нам как змея, готовая совершить бросок.

– Улыбайся шире этому мудаку, – его губы изгибаются в том, что должно быть улыбкой, но совсем на нее не похоже. – Придвинься ближе, пусть он увидит, что мой член сделал с твоим грязным ротиком.

Внутри у меня все падает, и я не могу заставить себя взглянуть на Мику. Шея окрашивается в ярко-красный цвет, но это никак не связано с Микой – скорее, с нашим маленьким личным моментом, случившимся на батуте.

– Ройс, что ты делаешь?

– Я? – Он скользит ближе с мерзким смешком и теперь нависает надо мной, будто создавая вокруг меня клетку – будто он дикий зверь, а я его добыча.

Повелитель и заблудшая душа.

На виске у него гневно пульсирует вена.

– Во что ты играешь, Бриэль?

Ройс злобно смотрит на меня сквозь темные ресницы, но чем дольше я смотрю в его глаза, тем больше вижу.

Гнев – по отношению ко всем остальным.

Страх – по отношению ко мне.

И не только страх.

Снова окидываю его быстрым взглядом – красивую одежду, чистые волосы.

Это все – для меня.

Так что я игнорирую его грязные слова и подхожу ближе.

Ройс делает то, что ему велят инстинкты. Он с ними сражается внутри, я в этом уверена. Но пока что победа не на его стороне.

Обхватываю его за талию, его тело слегка дрожит, ярость рвется наружу, но ему не удается скрыть долгий выдох – я чувствую его.

Поднимаю подбородок, слегка наклоня голову и выставляя напоказ шею, словно предлагая изголодавшемуся вампиру.

Его взгляд падает на метку, которую он еще больше затемнил прошлой ночью, и его грудь бурно вздымается.

– Все видят, – шепчу я, напоминая, о чем он попросил меня.

Показать им – им всем.

Его мышцы медленно расслабляются.

– Хорошо, все видят, но знают ли, кто эту метку оставил?

Я пожимаю плечами, дразню усмешкой, зная, как сильно он любит кусаться.

И он кусает.

Его руки жадно обхватывают меня, приподнимают, и я закидываю ноги ему на талию.

Его глаза смотрят в мои с молчаливым требованием, и я встречаю его взгляд с радостью.

Прижимаюсь к его губам, прямо посреди зала, и он рычит от удовлетворения, целуя меня в ответ так же страстно, чтобы все увидели.

Когда мы отрываемся друг от друга, он улыбается, а потом рядом с нами появляется Мак, предлагая нам обоим шоты.

Ройс усмехается и опускает меня, кивая, чтобы я взяла.

И я беру.

Глава 28

Ройс

Я ублюдок. Я знаю.

Я повел себя как придурок, как всегда, но моя девочка… она поняла, откуда это взялось – из испорченных мозгов парня, который отчаянно жаждет всего того, что она может мне дать, но, надо признать, опасающегося неприятных последствий, хоть это его и не оправдывает.

Не оправдывает. Она заслуживает лучшего, я знаю.

Но Бриэль не злится на меня в ответ.

Она добра, когда остальные не добры, прощает, когда не должна, потому что она гребаный свет, а свет, он для всех.

Бриэль всегда понимает, чего я хочу, что мне нужно, когда мне это нужно и почему. Иметь дело с моим дерьмом хреново, но она с этим справляется с легкостью.

Прямо сейчас она смеется с Хлоей в другом конце зала, но когда она бросает взгляд на меня и видит, что я смотрю на нее, то тут же прерывает разговор и идет ко мне, сидящему на диване.

Проскальзывает у меня между ног и смотрит мне в глаза.

Я провожу костяшками пальцев вниз по ее шее, и она покрывается гусиной кожей. Вздыхает, и это прожигает меня насквозь.

К черту Баса и все то дерьмо, что случилось тогда, к черту все.

Единственное, чего я хочу, – вот это.

Ее.

Утром и ночью, каждый час и каждую минуту.

Я сказал ей, что могу пристраститься, и я пристрастился с первого же раза…

Если не раньше.

Чертовски уверен, что раньше.

Ее губы рядом с моими.

– У тебя теперь есть племянник. Как он?

Черт побери, а ведь да. Моя семья прошлой ночью стала больше.

Весь мой мир прошлой ночью стал больше, расширился…

– Он само совершенство – я знал, что так и будет.

Притягиваю ее к себе и шепчу:

– Останься со мной сегодня ночью.

Она меня целует, но слишком быстро отодвигается, и ее губы растягиваются в улыбке.

– Посмотрим.

– Посмотрим, – я хмурюсь. – Посмотрим? Динь-Динь, клянусь богом…

Ее губы накрывают мои, и наш разговор, на хрен, окончен.

Вскоре после этого я увожу Бриэль домой. Когда мы выходим из тачки, подхватываю ее на руки, несу к бассейну и захожу прямо в воду.

Она охает от неожиданности, но не разжимает рук, обвитых вокруг моей шеи, и смотрит мне прямо в глаза.

Иду на глубину.

– Ложись на спину, мне на руки, – прошу я.

Она не спрашивает, зачем – просто делает, что я говорю; ее тело выпрямляется, и оно такое легкое в моих руках.

Держу руки у нее под спиной.

– Закрой глаза, расслабь мышцы и глубоко дыши, малышка. Только спокойно дыши.

Она подчиняется, грудь