Быстро за угол! Теперь – под арку… Снова какой-то двор… Будем надеяться, проходной…

А похоже, что нет! Аркадий затравлено огляделся. В арке послышался топот солдатских сапог!

– Эй! – вдруг крикнули сзади.

Дверь одной из парадных открылась, и высунувшаяся оттуда девчонка лет пятнадцати призывно махнула рукой. Что ж, молодой человек не заставил долго себя упрашивать, нырнул в подъезд… вернее, это был черный ход. Быстро захлопнув дверь, девушка закрыла ее на защелку и приложила палец к губам.

Рыженькая. Вернее, шатенка. С узким, почти что еще детским лицом и чудными большими глазами. Серые глазки-то… или голубые? Тут ведь полутьма, не шибко-то разберешь.

Слышно было, как во дворе ругались патрульные:

– Вот ведь сука, ушел!

– Говорил, на поражение надо было.

– На поражение, на поражение! Колька Рыбкин вчера стрельнул… Пока губу объявили, а там и трибунал!

– Что, насмерть, что ли?

– Ну!

– Это который Рыбкин? Сержант?

– Не, ефрейтор.

– А…

– По ногам надо было стрелять.

– Вот и Рыбкин тоже по ногам целился…

– Ох, суки фашистские! Чувствую, здесь он где-то. Счас бы очередью да по окнам! Быстро бы выдали.

– Ой, молчи уже! Замполит тебе покажет – по окнам…

Послышался звук удаляющихся шагов. Все стихло…

– Фэнькь ю, – по-английски поблагодарил Иванов.

Юная спасительница ахнула и всплеснула руками:

– Ты англичанин?

– Нет. Американец. Журналист.

– Американец?! В самом деле? Вот здорово!

– Ты хорошо говоришь. В школе английский учила?

– Не, дома. Сама. Просто очень хотела… учать… выучать… Как правильно?

Аркадий не знал, как правильно, поэтому еще раз поблагодарил и чмокнул спасительницу в щечку!

– Ой! – Девушка ничуть не смутилась. – Меня зовут Аранка. А тебя? А ты откуда? Из какого города? Вашингтон, Нью-Йорк?

– Иллинойс, Чикаго, – светски улыбнулся «американец». – Аранка – красивое имя. Тебе очень идет.

– В переводе означает – «Золотая», – скромно потупилась Аранка.

В черной плиссированной юбке и крепдешиновой блузочке, коричневой, с мелкими желтыми цветами, она казалась отличницей и немного занудой, если б не растрепавшиеся локоны да не озорной взгляд. Ну и смелости ей было не занимать, конечно.

Иванов покачал головой:

– Уж для меня-то ты точно золотая. Даже не знаю, как и благодарить.

– А ко мне в гости пошли! – неожиданно пригласила девчонка. – У меня там брат, младший. Он никогда живого американца не видел! Ой… я не то хотела рассказать… сказать… Как правильно?

Дом оказался солидный, старинный, с высокими потолками и толстыми стенами. Аркадий употел, пока поднялся на четвертый этаж по выложенной кафелем лестнице.

Юная хозяйка гостеприимно распахнула дверь:

– Проходи! Во-он туда, в комнату. Сейчас чай пить будем. Иштван! Эй, Иштван, ты где?

На зов выскочил светловолосый мальчишка лет двенадцати, одетый по-домашнему – в синюю майку и черные широкие шорты. Аранка что-то затараторила по-венгерски, указывая на гостя.

Парнишка покивал и протянул Аркадию руку:

– Иштван.

– Очень приятно. Джон.

– Ой, Джон! – поставив на стол чайник, спохватилась девчонка. – А я ведь забыла твое имя спросить. Нет, ну надо же! Я тебе в окно увидела, случайно… Как ты бежал. А потом увидела русских. И подумала: надо помогать… помочь… Сейчас так страшно! Но мы боремся. И обязательно победим… Верно, Иштван?

– Ага.

– Все наши знакомые – все за Имре Надя! – Разлив чай, Аранка вытащила из шкафа печенье. – А тут эти русские… Танки! Это же наша страна!

Гость благоразумно промолчал. Втягиваться в политические беседы с подростками он вовсе не собирался, да и вообще, пора было уходить. Нужное место – сквер недалеко от парламента – Иванов примерно себе представлял, знал и как добраться. Лишь бы только патрулям не попасться. В следующий раз никакой юной спасительницы поблизости может не оказаться!

– Спасибо за чай.

Встав, Аркадий чинно наклонил голову и развел руками, изобразив на лице этакую слегка виноватую улыбку: мол, посидел бы с вами, но, извините, дела.

– Да мы понимаем, – покивала Аранка. – Жаль, что так мало… Ой! А я могу проводить!

– Вот уж не надо. – Гость снял с вешалки пакетик с мечом (все время с ним и бегал, уж приходилось). – Лучше скажи: на набережной патрулей много?

– Да как и везде. Но они больше по центральным улицам: на проспекте Сталина – мы его теперь зовем проспект Молодежи, а раньше он Андраши назывался. Еще на Лайоша Кошута патрули, на Кароли Корут. Ой, какая красивая сумка! И рисунок… «Мальборо»… Американская, да?

– Хотите, подарю? Только взамен что-нибудь дайте. Одну вещь положить…

– Иштван!

– Ага…

– Ой! Что это? – увидев меч, дружно ахнули подростки.

– Музейный экспонат, – совершено серьезно пояснил Иванов.

– Ржавый какой… Его надо в вощеную бумагу! Вот…

Сунув завернутый в промасленную бумагу клинок в холщовую сумку, молодой человек вышел во двор и, помахав рукой выглянувшим в окно ребятам, быстро зашагал вдоль по широкой улице. Прохожих было не так уж и мало, а патрули в основном проверяли машины… хотя прохожими тоже не брезговали. Однако же приходилось идти на риск: Аркадий не так хорошо знал город, чтобы пользоваться всякими там улочками-переулочками.

Впрочем, пока везло: без всяких приключений молодой человек добрался до площади Астория и вскоре вышел к мосту Эржбет, повернув на набережной направо, к парламенту. Еще десять-пятнадцать минут, и пред глазами замаячило огромное помпезное здание, выстроенное в псевдоготическом стиле. Или все же это был модерн?

Сквер. Оставалось найти сквер… На площади перед парламентом стояли танки, а вокруг не было ни души. Скверов и всяких прочих зарослей тут хватало, деревья и кустарники еще не все облетели, щеголяя желто-красной листвой. Было тепло, но пасмурно, однако невдалеке за деревьями мелькнул вдруг синий кусочек неба. Хотя… какое там небо? Слишком низко для неба…

Бог ты мой! Да это же… Мотоцикл! Очень-очень знакомый. Бело-синяя «Паннония» с коляской в форме космической ракеты!

Но, черт побери, как?!

Впрочем, рассуждать было некогда. Еще не совсем представляя, что делать, Аркадий подошел к мотоциклу. Раззявы! Даже ключи оставили… Ну так а кого им бояться-то? Все воры-угонщики попрятались поди…

Осматриваясь, Иванов напряженно прислушивался. И вдруг услышал стон. Слабый такой, еле слышный. Рядом, в зарослях…

Четверо в кожаных куртках. Двое парней и две девицы. Одна – та самая пухленькая, с пирсингом, а вот другая… В другой, к ужасу своему, Иванов узнал черную жрицу Вильфриду! Так вот чья тень мелькнула тогда в могиле, вот кто пробирался, следил…

Впрочем, удивляться сейчас было некогда. Вся эта дружная компания не просто стояла, а активно действовала, привязывая к стволу дерева… красавицу