- Ваше преосвященство, я слуга инквизиции. Полагаю, вы должны признать, что я всегда старался использовать полномочия своего офиса таким образом, чтобы это соответствовало моим пастырским обязанностям и закаляло дисциплину с любовью и пониманием. И все же я посвятил всю свою жизнь, свою веру в Бога, ответственности Матери-Церкви за то, чтобы уберечь Божьих детей от разврата. Не просто для того, чтобы "убедить" их в том, какими должны быть их действия, а для того, чтобы защитить их от соблазнов Шан-вей любыми необходимыми средствами.

- Понимаю это, отец. Именно по этой причине я так четко определил это доктринальное различие. Я с большим уважением отношусь к вашей личной вере и к вашему характеру, как к человеку, так и как к священнику. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем видеть, как вы становитесь частью процесса исправления злоупотреблений Церкви - всех ее злоупотреблений - здесь, в Чарисе, и в других местах. Я полностью осознаю, какой опорой силы вы могли бы стать в этой непростой задаче. Но это не то дело, за которое может взяться любой человек, будь он хоть сколько-нибудь священником, если он не уверен, что это его дело, Божье, а также мое. Вы чувствуете эту уверенность, отец?

- Я не знаю, - просто тихо сказал Уилсин, встретив ровный взгляд Стейнейра ясными серыми честными глазами. - Знаю, что злоупотребления, о которых вы говорите, о которых писал архиепископ Эрейк, реальны. Знаю, что великий инквизитор и канцлер намеревались сделать с Чарисом, и знаю, что это было неправильно. Хуже, чем неправильно, это было зло, предательство всего, что Мать-Церковь должна отстаивать и защищать. Что бы еще это ни было, я знаю, что это не могло быть волей Божьей. И все же есть большая разница между согласием с тем, что они сделали неправильно, и согласием с тем, что вы сделали правильно.

- Я ценю вашу честность, отец. И я доверяю ясности вашего духовного видения. Сегодня я не буду пытаться склонить вас к своей точке зрения. Очевидно, что до тех пор, пока ваша собственная вера и ваша собственная совесть не убедят вас в том, что то, чего мы пытаемся достичь здесь, в Чарисе, правильно, никто не может ожидать, что вы будете этому поддаваться. Но я прошу вас подумать о том, что вы сами видели, о том, что написал вам архиепископ Эрейк, о словах и делах Церкви Чариса и о прикосновении Бога к вашему собственному сердцу. Подходите к этому в молитве и трезвом размышлении, отец, а не в состоянии белого каления. Если со временем вы обнаружите, что Бог побуждает вас принять наши усилия, тогда мы будем приветствовать вас как брата и сослужителя Божьего. И если Бог не побудит вас присоединиться к нам, мы также будем уважать и принимать это решение.

- А тем временем, ваше преосвященство?

- А пока, отец, я был бы очень признателен, если бы вы продолжали исполнять обязанности интенданта здесь, в Чарисе. Как вы говорите, ни у кого в этом королевстве никогда не возникало ни малейших сомнений в вашей решимости честно и беспристрастно применять Запреты. Для всех наших людей было бы огромным утешением узнать, что вы продолжаете занимать эту должность в это время потрясений и перемен.

- Если бы я согласился на что-либо подобное, ваше преосвященство, то я бы продолжал исполнять эту должность так, как считаю нужным.

- Это не больше и не меньше, чем я хотел бы от вас, отец.

- Даже если это приведет нас к конфликту, ваше преосвященство?

- Отец, - сказал Стейнейр с мягкой улыбкой, - учитывая то, как вы выполняли свои обязанности в прошлом, я не вижу абсолютно никаких причин полагать, что вы окажетесь в конфликте со мной из-за вопроса о Запретах. Если мы не согласимся, то, очевидно, каждый из нас попытается убедить другого, но я никогда не видел, чтобы вы принимали решение из каприза или, если уж на то пошло, такое, с которым я был не согласен. Не вижу причин ожидать, что вы примете какое-либо подобное решение сейчас.

- Это правда, что у нас могут быть некоторые разногласия по поводу надлежащего использования принудительных полномочий вашего офиса. Как вы говорите, вы верите, что ответственность Церкви заключается в защите от коррупции "любыми необходимыми средствами", в то время как я считаю, что ее обязанность - учить и убеждать. Это внешнее принуждение не может породить внутреннюю силу для сопротивления тьме и злу, когда они обрушиваются на каждого из нас в нашей повседневной жизни. Подозреваю, что сейчас вы можете с более повышенным недоверием относиться к термину "любые необходимые средства", чем до попытки вторжения "храмовой четверки", но не сомневаюсь, что мы все еще можем оказаться по разные стороны баррикад по какому-то вопросу соблюдения доктрины. Если это время придет, я, конечно, попытаюсь убедить вас принять мой взгляд на ситуацию, но у вас всегда будет право подать в отставку со своего поста - и публично изложить свои причины для этого. И я никогда не буду пытаться заставить вас принять или публично поддержать мою позицию по любому вопросу, в котором ваша совесть не может согласиться со мной.

- С вашего разрешения, ваше преосвященство, я не скажу сегодня ни да, ни нет, - сказал Уилсин после долгого раздумья. - Как вы сами предположили, это не то решение, не тот выбор, с которым следует торопиться. Я бы предпочел медитировать и молиться, чтобы Бог указал мне направление, прежде чем я дам вам ответ.

- Я могу просить не больше, чем у любого священника, отец. - Стейнейр улыбнулся молодому человеку, затем снова посмотрел на Адимсина. - И я не могу просить большего, чем у любого епископа-исполнителя, - сказал он с еще одной улыбкой. - Очевидно, я бы приветствовал вас обоих по политическим причинам, а также по духовным, но ни я, ни король Кэйлеб не будем пытаться диктовать вашей совести. Как мы можем это сделать, когда так много наших разногласий с советом викариев вытекает из его попыток поступить именно так со всеми Божьими детьми? Однако, каким бы ни было ваше окончательное решение, знайте следующее. От своего имени, в полном ожидании, что король Кэйлеб согласится, но даже если он этого не сделает, я предоставляю вам обоим убежище. Независимо от того, найдете ли вы в своих сердцах и душах желание присоединиться к нам