- Значит, ты действительно думаешь, что есть, по крайней мере, вероятность того, что они намеренно пытались убить его?

- Конечно, это возможно, Кэйлеб. Я просто не думаю, что люди, стоящие за этим, могли знать, что он сидел там, как виверна на пруду, и если не знали, что он был там, они точно не собирались намеренно убивать его. Не говорю, что они пролили бы хоть каплю слез, если бы им удалось поймать его в своей маленькой печи для сосисок, потому что чертовски уверен, что они бы этого не сделали. Я всего лишь не думаю, что они намеревались сделать это нарочно. На этот раз.

- Надеюсь, что ты прав насчет этого. И раз уж мы заговорили о мелочах, надеюсь, доктор Маклин, вероятно, будет делать какие-нибудь подсчеты в уме по поводу вашего... скажем так, своевременного прибытия и необычных способностей?

- О, считаю, вы можете на это рассчитывать, после того, как у него будет шанс привести свои мозги в порядок. Это очень, очень умный человек, Кэйлеб. Я не думаю, что его мозг когда-нибудь по-настоящему отключается, и рано или поздно - вероятно, раньше - он захочет узнать, как я туда попал, как оказался на крыше и как мы спустились снаружи здания.

- И есть ли какие-то сбивающие с толку доказательства, о сокрытии которых мне нужно беспокоиться? Например, еще какие-нибудь кракены, пробитые насквозь гарпунами?

- Не думаю, что на этот раз нужно беспокоиться об этом, - успокаивающе сказал Мерлин. - Стены уже начали рушиться до того, как я ушел, и пожарная команда планирует снести остальное, как только достаточно остынут тлеющие угли. Я совершенно уверен, что любые... особенности, которые я мог оставить после себя, были полностью уничтожены огнем, а если и нет, то они исчезнут, когда будет завершен снос.

- Ну, по крайней мере, это облегчение. Теперь все, что нам нужно сделать, это беспокоиться о том, как мы обманем одного из самых умных людей в Чарисе, который также является главой королевского колледжа, чья полнокровная поддержка, напоминаю тебе, понадобится нам в не столь отдаленном будущем. Есть какие-нибудь предложения о том, как это сделать, Мерлин?

- На самом деле, у меня есть предложение.

- Тогда выкладывай!

- Не думаю, что вам вообще стоит пытаться обмануть его, - серьезно сказал Мерлин. - Мы оба согласны с тем, что он необычайно умный парень. Вероятно, умнее любого из нас, если разобраться. Так что, скорее всего, он во многом разберется сам в течение следующих нескольких пятидневок. Я думаю, мы должны просто пойти дальше и рассказать ему.

- Сказать ему что? Сколько? В конце концов, - сухо заметил Кэйлеб, - это не значит, что ты рассказал мне все.

- Знаю. - Выражение лица Мерлина было извиняющимся, и он покачал головой. - И обещаю, я действительно расскажу вам столько, сколько смогу, как только смогу. Но что касается доктора Маклина, думаю, мы должны рассказать ему по крайней мере столько, сколько знают Рейджис и Бинжэймин. Вероятно, столько же, сколько знают Арналд и остальные ваши личные телохранители. И, в конце концов, я бы хотел, чтобы он знал столько же, сколько знаете вы, если окажется, что он... достаточно гибок с философской точки зрения, чтобы справиться с этим.

- "Философски гибкий", - повторил Кэйлеб с почти мечтательным выражением лица. - Теперь для этого есть удобный термин. Вижу, ты умеешь обращаться со словами, сейджин Мерлин.

- Пытаюсь, ваше величество. Пытаюсь.

III

Дворец архиепископа,

город Теллесберг,

королевство Чарис

Архиепископ Мейкел Стейнейр слушал мягкое жужжание ящерокота у себя на коленях, поглаживая его короткую шелковистую белую плюшевую шерстку. Ящерокот лежал на спине, задрав в воздух все шесть лап, и его золотистые глаза были прищурены в бесстыдном блаженстве, когда длинные пальцы архиепископа ласкали его мех на животе.

- Тебе нравится это, да, Ардин? - усмехнулся Стейнейр.

Ящерокот не удостоил его ответом. В конце концов, ящерокошки, как, очевидно, знал каждый ящерокот, были истинными венцами творения. Человеческие существа существовали с единственной целью - кормить их, открывать для них двери и - прежде всего - ласкать их. В этот конкретный момент мир был на своем месте, насколько это касалось Ардина.

Архиепископ улыбнулся при этой мысли. Ардин был его любимчиком (и не было смысла думать об их отношениях в каких-либо других терминах) уже почти десять лет, вскоре после смерти его жены. В то время, когда у него появился Ардин, он думал, что ящерокошка была самкой. Даже знатокам было трудно отличить самцов от самок, пока им не исполнялось пару лет, и он назвал своего нового питомца в честь своей жены. К тому времени, как он осознал свою ошибку, Ардин освоился со своим именем и, несомненно, отказался бы, со всем монументальным упрямством своей породы, отвечать на что-либо еще.

К счастью, Ардин Стейнейр была женщиной с редким чувством юмора, и Стейнейр не сомневался, что ее позабавила бы эта путаница. Конечно, ее дочь, которая теперь делила свое имя с ящерокотом, тоже была такой. Пушистый Ардин был ее подарком одинокому отцу. Она тоже предположила, что он был самкой, и сама достаточно разбиралась в ящерокошках, чтобы не тратить зря время на попытки переубедить этого кота. То же самое сделал и зять Стейнейра, сэр Лейринк Кестейр, хотя было слышно, как он замечал - в основном в отсутствие жены, - что ящерокот Ардин гораздо менее упрям, чем его двуногая тезка. И что оба они были менее упрямы, чем любой из четырех внуков Стейнейра.

Улыбка архиепископа смягчилась при этом воспоминании, но затем она превратилась в задумчивую гримасу, когда мысли о его собственных внуках напомнили ему об огромной угрозе, нависшей над всем королевством Чарис и всеми его детьми. Эти внуки были заложниками судьбы, и всякий раз, когда он думал о них, он точно понимал, почему некоторые люди не осмеливались поднять руку на коррупцию Церкви.

Но это также причина, по которой другие мужчины не могут отказаться поднять руки, - подумал он. - И ни Ардин, ни Лейринк никогда не подвергали сомнению мое решение.

Костяшки пальцев осторожно постучали в его дверь, и Стейнейр пошевелился в кресле. Глаза Ардина полностью открылись, когда матрас под ним сдвинулся, и архиепископ поднял его.

- Боюсь, мне пора на работу,