— Нет, ни в коем случае!

Член суда предложил народному судье вызвать к себе Степаниду Семеновну и Михаила Васильевича и принять все меры к их примирению.

— Зачем? — удивился народный судья. — К Степаниде Семеновне приехал муж. Они любят друг друга. У них дочь.

— Пусть любят, пусть дочь. Все равно действуйте на основании инструкции НКЮ СССР. Мирите их. Мы против разводов.

Инструкция НКЮ СССР направлена против порхающих прохвостов. А Аюнов воюет не с прохвостами, а четвертый год подряд мучает людей честных, порядочных.

А вместе с тремя взрослыми мучится и Светлана. Девушке скоро получать паспорт, а как ей быть с фамилией? Ее отец до сих пор живет в родной семье на положении чужого человека.

И делается все это не от большого ума, а из-за «галочки». Для того, чтобы Аюнов мог в очередном отчете указать на один развод меньше: вот, мол, какой я хороший, как твердо стою на страже семьи и инструкции.

1956 г.

Человек без имени

Всю жизнь Жукова звали двояко. Одни — Семеном Иосифовичем, другие — Семеном Осиповичем. Так же двояко Жуков значился и по документам. В служебных — Иосифович, в партийных — Осипович. И хотя корень у этого двуствольного имени был один, Семен Жуков понимал, что было бы значительно удобнее и для него и для окружающих, если бы его беспокойное отчество в конце концов угомонилось и приняло какое-то одно определенное написание. Но тут встал вопрос: а какое именно?

— Пишите так, как значится у вас в метрике, — сказал секретарь партийного комитета.

Легко сказать: метрика, — а где взрослому человеку найти свою метрику?

— В архиве.

В областном архиве довольно быстро разыскали нужную запись в церковных книгах и установили, что в деревне Зубово, Волоколамского района, Московской области, в такой-то день и месяц родился крестьянский сын Семен. Родители: отец — Осип, мать — Евдокия.

Как будто бы все, да вот беда: деревенский дьячок забыл указать в книге фамилию родителей. Такая забывчивость была, оказывается, в те стародавние времена не редкостью, поэтому наши архивные работники предусмотрительно оговорили ее. В случае, если в церковной записи о рождении не указана фамилия ребенка, то областной архив пересылает справку в загс на предмет соответствующих уточнений. И так как С. Жуков жил в районе Песчаных улиц, то он и направился к Ларисе Порфирьевне Драгомирецкой — заведующей загсом Ленинградского района Москвы.

— Вы кто?

— Семен Жуков.

— А по отчеству?

— Осипович-Иосифович.

Лариса Порфирьевна неодобрительно поглядела на человека с двойным отчеством.

— Да нет, я не жулик, — успокоил заведующую загсом С. Жуков. — Вот мои документы — партийные, служебные. Возьмите, проверьте.

Заведующая загсом взяла, проверила, и, хотя все эти документы были в полном порядке, Лариса Порфирьевна все же потребовала от С. Жукова доставить ей несколько дополнительных справок: из домоуправления, милиции, с места работы.

— Ничего не сделаешь, — сказала Лариса Порфирьевна, — в нашем учреждении осторожность — первейшее дело.

«Что ж, правильно», — подумал Жуков. И послушно отправился в домоуправление.

Через пять дней все требуемые справки были собраны, и, несмотря на то, что справки были правильными, Лариса Порфирьевна ради той же осторожности велела достать еще одну — копию с метрической записи отца Семена Жукова — Осипа.

— Да где же я возьму ее? — взмолился несчастный сын. — Отец-то мой давно умер.

— А это нас не касается. Ищите.

В областном архиве и на этот раз дружно взялись за поиски, и через двое суток в тех же самых старинных церковных книгах была обнаружена еще одна запись, из которой явствовало, что во второй половине прошлого столетия в деревне Зубово у родителей: отец — Николай, мать — Анисья — родился младенец Иосиф.

— Как, по какой причине Осип опять стал Иосифом? — вскричала Лариса Порфирьевна и нарисовала против имени беспокойного младенца большой вопросительный знак.

— Нет, этот младенец мне подозрителен.

— Чем?

— Всем. Может быть, он вовсе не ваш отец, а чужой.

— А кто же тогда мой?

— Не знаю, — небрежно ответила Лариса Порфирьевна. — Может, даже никто.

— Простите, а как же тогда я? — спросил удивленный Жуков. — Не мог же в самом деле такой крупный, великовозрастный мужчина, как ваш покорный слуга, появиться на свет из ничего. Раз уж я родился, то у меня, по всей видимости, был отец, и не кто иной, как тот самый Осип-Иосиф, который взят вами сейчас под подозрение.

— Был — не был? Загс не может верить голословному утверждению, загсу нужны доказательства, — сказала Лариса Порфирьевна. — Скажите, когда и от кого вы узнали впервые, что младенец Осип-Иосиф является вашим отцом?

— Впервые я узнал об этом, по-видимому, от матери, — ответил С. Жуков, — еще в ранние дни своего детства. Несмотря на двойное имя, Осип-Иосиф проявлял ко мне самые неподдельные отцовские чувства.

— А именно? — спросила Лариса Порфирьевна.

— Насколько мне помнится, сначала он качал меня в зыбке. Потом катал на закорках.

— На закорках вас мог катать и чужой человек.

— Правильно, но моя связь с отцом не ограничилась только закорками. Отец вырастил, воспитал меня, дал образование. Нет, уверяю вас, Осип-Иосиф был настоящим, вполне приличным отцом, не похожим на некоторых нынешних щеголей, которые убегают от родных детей за тридевять земель.

— Приличный человек не стал бы писаться в церковных книгах под разными именами, — заявила Лариса Порфирьевна.

— Так это же не по злому умыслу.

— А вы докажите.

И хотя искать доказательств было нелегко: записи-то производились не сегодня: одна — во второй половине прошлого века, другая — в начале этого, — С. Жуков все же нашел их. Ларчик открывался просто. Местный поп был, оказывается, из семинаристов, поэтому он и записал при рождении имя отца, согласно святцам, — Иосиф. А дьячок не учился в семинарии и записал это имя по-деревенски — Осип. Доказательства были столь убедительными, что даже осторожная Лариса Порфирьевна сказала:

— Насчет вашего отчества мы уже не сомневаемся. Что ж, пишитесь с сегодняшнего дня Иосифовичем, как сказано в святцах. Но вот касательно вашей фамилии — дело темное. Чем можете вы доказать загсу, что именно вы и есть тот самый Жуков, за которого пытаетесь выдать себя?

— Как пытаюсь? — вскипел новоявленный Иосифович. — Позвоните ко мне на работу по телефону, и вам каждый скажет, что я и есть самый настоящий С. Жуков.

— Загс телефонным звонкам не верит. Загсу нужны документы.

— Так вот вам копия метрики моей и моего отца.

— Этого мало. Принесите еще метрики вашего деда и вашей бабки.

Работникам областного архива, дай бог им здоровья, пришлось на этот раз переворошить церковные книги уже не второй, а первой половины прошлого столетия и добыть нужные справки, а