– Там кто-то рвётся из царства теней, что ещё нужно понимать? – радражённо спрашиваю его.

– Мы не знаем точно, – пожал он плечами. – Если кто-то рвётся, то почему ещё не вырвался? Все ощущают что-то… Непонятное. Так что мы хотим для начала лучше изучить это место, – брахман говорил спокойно и не кривил лицом, но я через ментальные щупы чувствовал, что ему и самому не нравятся эти слова.

– Тай-Кер говорил о Нем.

– Мало ли что говорил пришелец. Эмуша – это больше сказка. Легенда. Наверняка он существует, но даже в этом мы не уверены. Кто всерьёз может относиться к тому, что в Похалае прямо сейчас он рвётся на волю?..

– Я почти уверен в этом.

– Твои слова мало что значат против слова гуру. Сварнраадж обучался в Храме и давно знаком с гуру. Он вряд ли будет прислушиваться даже ко мне.

– Неужели гуру не понимает, что крайний наш срок – новолуние?

– Последние новолуния на нас напали всего пара гончих. Он считает, что тени ослабели. В любом случае, мы ничего сейчас не можем сделать, Тиглат. Гуру предпринимает кое-какие шаги и меры. Сейчас наши отряды будут прочёсывать окрестности, искать недобитков. Разведчики обследуют путь, по которому мы сюда пришли. По нему же нам будут подвозить припасы. Но мы мало что можем предпринять.

– Замечательно, – я аж сплюнул.

– Отвратительно. А теперь пойдём: покинем лагерь. Нам нужно заниматься. В конце концов, если появилось время, то почему бы им не воспользоваться, не правда ли? – последняя фраза выбила из моей головы лишние мысли. Уж Абтармахан-то временем точно воспользуется по полной.

Глубокие медитации, схватки с Шак’чи, восстановление. Этот и следующие четыре дня превратились для меня в какой-то бесконечный кошмар. Эмушиты и вправду нашлись. Даже много: прятались не так далеко от Похалая. Сварнраадж, верный своему обещанию Имхотепу, отдавал ему всех. Сам жрец был только рад, не успевая проводить со своими жертвами обряды пленения душ. В нормальном месте с нормальными людьми такое мало кто позволил бы. Вмешалось бы много сил. В крайнем случае по шапке настучали бы эмиссары богов, но вот эмушитов просто некому было защищать. А их единственный защитник пока ещё не вырвался. Самая страшная судьба ждала, разумеется, женщин. Как северные людоеды не церемонились с пленницами в землях Царства, так не церемонились и с дочерьми их народа. Весь лагерь успел превратиться в какой-то шабаш: вокруг него рубили деревья, в нескольких местах, превращённых в публичный бордель для «славных победителей» раздавались крики и вопли, не смолкавшие практически ни на минуту. Дальше полумёртвых представительниц слабого пола тащили прямо кучей сваленных на телеги за пределы лагеря к оврагу, куда Имхотеп сваливал трупы, уже лишившиеся душ. Вонь мертвечины, гнили и разложения ползла по округе вместе с вонью от параши и гниющих объедков, которые так же сваливались в огромный общественный туалет несколько в другом, но соседнем месте. Благо, туда постоянно дул несильный ветер, так что весь этот ядовитый смрад не несло на лагерь. Нужную погоду организовывал я.

Всё это давило на психику. Стоило вынырнуть из казавшейся сном реальности бесконечных схваток, погружений во внутреннее небытие и регулярного отвратительного самочувствия, выражавшегося в болящей голове, режущем глаза свете, проблемах со слухом, регулярной тошноте, внутренних болях по всему телу и выступающей при сильном надавливании из-под кожи крови, как я попадал в реальность вертепа, бесконечных изнасилований и конвейера смерти.

Пару раз я видел Абхилашу, которая, оказывается, тоже была тут и занималась в основном тем, что грела Сварнрааджу постель становившимися довольно прохладными ночами. Зима вступала в свои права, температура ночью по ощущениям могла достигать градусов десяти. Не сказать, что холодно, но, пожалуй, можно охарактеризовать как «не тепло».

Результаты от такого «обучения» тоже были. До заветной тысячи осталось всего сорок семь системных единиц праны. Окружение так сильно давило на психику, что хотелось уже просто вбросить в прану все свободные очки, чтобы достигнуть уже единицы с тремя нулями. К концу четвёртых суток Абтармахан довёл меня до того, что у меня начали кровоточить дёсны, а левый резец стал сильно шататься. Замедление тока праны вкупе с серьёзной её потерей путём подкормки ненасытного обезьяна сделали своё дело. Вечером я, превозмогая мутнеющее сознание, начитал на себя шесть малых исцелений и одно среднее. Они смогли привести мой организм в порядок, но количество праны не прибавили, так что засыпал я полностью опустошённым. Особенно в мозгу отпечатался проверенный перед сном системный таймер:

17:06:14

– Правда?! – я был вне себя от счастья.

– С чем связана твоя радость? – нахмурился гуру.

– Я просто рад послужить Солнцеликому! – кажется, сам Солнцеликий меня слегка испугался. Ещё бы: когда тебе улыбается такое чудовище с окровавленными зубами, красными глазами, вокруг которых выросли тёмно-синие круги. Кажется, у меня ещё и язык слегка поменял цвет. Теперь даже не понимаю, горечь во рту – это потому что проблемы с рецепторами на нём или потому что проблемы с печенью. Впрочем, она потихоньку проходит. С учётом того, что заклинание исцеления я бросил утром на брюшную область, то, видимо, проблемы были всё же с печенью.

– Иди и выясни, что там произошло, – махнул рукой Сварнраадж, задержав жестом Абтрамахана.

В чём было дело? Всё очень просто. Во время сражения с Тай-Кером погибло целых пять брахманов Храма. С учётом их духовных якорей, погибли они не окончательно, но их потеря была в любом случае весьма серьёзной. С момента ослабления прошло уже достаточно времени, так что брахманы в любом случае уже начали восстанавливать свои силы. И были сильнейшими и искуснейшими из сатьянов. А вчера не вернулся отряд во главе сразу с двумя брахманами, который отправился к северо-восточной границе Похалайской городской черты. Гонцы, отправленные, тоже не вернулись. Если быть более точным, то навешанные на них специальные талисманы жрецов Имхотепа передали сигнал об их смерти. Так как сами брахманы потеряны на срок от года до трёх, пока не воскреснут, а расспросить их духов, даже если с ними получится связаться, всё равно удастся так же не скоро, то гуру решил, судя по всему, отправить проверить обстановку следующего, кого ему не жалко. Меня, то есть. Я же был столь счастлив, что есть законный повод сделать перерыв от всего этого окружающего ужаса, что рванулся выполнять задание с небывалым энтузиазмом.

Коня брать не стал. Да и зачем? Я могу летать, быстро бегать, в крайнем случае – перемещаться порталами.