– Как себя чувствуешь? – раздалось за спиной.

Я неопределённо пожал плечами и промолчал.

– Ты не в курсе, что у нас в подъезде происходило вчера вечером? Я слышала шум и хотела выйти посмотреть, но испугалась и просидела весь вечер дома. А потом ты пришёл.

– Ты меня уже спрашивала об этом. Я ничего не знаю.

– Но ты же полицейский…

– Я ещё и обыкновенный человек, кроме всего.

Как ни странно, но ночью, когда я чувствовал себя отвратительно, настроение у меня было намного лучше, чем сейчас. Я докурил сигарету, выбросил её в окно и принялся собираться. Шарон молча наблюдала за мной, потом спросила:

– Ты так и не ответил на вопрос, который я задавала тебе вчера.

– Не помню, – поморщился я, – что ты у меня спрашивала? Ты же видела, какой я был вчера. Голова просто раскалывалась…

– Я у тебя спрашивала… – Шарон слегка запнулась. – Я у тебя спрашивала, как мы будем продолжать наши отношения? Ты не маленький мальчик и понимаешь, что так продолжаться до бесконечности не может. Я хочу настоящую семью и, может быть, даже завести детей. И не хочу неопределённости. Всётаки нам с тобой уже не по двадцать лет. Сколько такое может продолжаться?

Это был не первый такой разговор между нами. Честно признаться, я и сам точно не представлял, как складывалась бы наша совместная жизнь. Всё это тянулось настолько долго, что никто из нас даже не прикидывал, что будет, если мы станем жить вместе. Вернее, Шарон, может, что-то и прикидывала, а я нет. Но ведь что-то непременно тогда изменится. Хуже нам будет от этого или лучше – загадка из загадок.

– Молчишь… – Шарон налила в чайник воду, поставила кипятить и отвернулась. – Прости, но ты ведёшь себя, как типичный эгоист-холостяк, который создал свой маленький замкнутый мирок, и боишься в него кого-то впускать…

– Почему ты именно сейчас об этом заговорила? – только и пробормотал я, не зная, как отвечать.

– А когда ещё об этом говорить? – На глазах у Шарон появились слёзы. – Или ждать, пока ты сам созреешь?! Так это, чувствую, никогда не случится…

И опять наступила тишина. Слышно было, как за окном ктото из соседей обсуждает ночное происшествие.

– Мне надо на службу, – вздохнул я, – чувствую, там назревает грандиозный скандал… Знаешь, давай я вернусь вечером, и мы тогда спокойно сядем, всё обсудим и решим.

– А сейчас тебе нечего сказать?

– Давай лучше вечером…

Выходя из подъезда, я неожиданно наткнулся на Мартина.

– Мартин?! – удивился я. – Что ты здесь делаешь?

Казалось, Мартин нисколько не удивлён нашей встрече, но лицо его, всегда улыбающееся и довольное, неожиданно потемнело. И совсем уже оказалось странным, что протянутую мной руку он почему-то не пожал, лишь смахнул пот со лба своей громадной пятернёй и глухо проговорил:

– Я тебя разыскиваю. Капитан Дрор велел срочно найти тебя и привезти к нему, кровь из носа. А перед этим…

– Как ты узнал, что я здесь?

– Но ведь в этом же подъезде проживает твоя приятельница Шарон? Дома тебя нет, значит, ты у неё.

– Ты и дома у меня уже побывал?

– Да. Ведь твой телефон не отвечает…

– Откуда ты узнал адрес Шарон?

– От того же Дрора. – Мартин грустно усмехнулся. – У него досье на всех, сам знаешь.

Некоторое время мы постояли у подъезда, потом он махнул рукой:

– Поехали.

– В управление?

– Нет. – Мартин опустил голову и отвернулся. – В управление поедем чуть позже… Не знаю, как тебе сказать… Твоя мама умерла. Сегодня утром Дрору позвонили. А у тебя телефон отключен…

В бейт-авот, в котором до последнего времени находилась моя мама, мы приехали на машине Мартина. Всю дорогу он печально вздыхал и молчал, лишь искоса поглядывал на меня и сразу отводил глаза в сторону.

А я и сам себя не узнавал: сидел, словно окаменев, лишь глядел на свои сжатые кулаки и не видел их. Пытался вспомнить нашу самую последнюю встречу с мамой, её выражение лица и слова, которые она говорила. И совершенно ничего не мог ничего вспомнить. Почему-то не было сейчас во мне ни печали, ни скорби, лишь ощущение какой-то зияющей пустоты и безвозвратной потери, которую уже ничем не восполнить. Это было что-то новое для меня, незнакомое, хотя смерти друзей и близких не миновали меня, но все они раньше словно проходили мимо, а сегодняшняя потеря острым ножом рассекала мой мир на две части – с мамой и после неё. Я представлял, что такое рано или поздно обязательно произойдёт, но то, что это случилось так стремительно и неожиданно… Впрочем, любая смерть, даже давно ожидаемая, всегда полная неожиданность.

– Прими мои соболезнования, – наконец, пробормотал стандартную фразу Мартин. – Ты не стесняйся: если хочешь поплакать, то плачь – слёзы в такие моменты не страшны для мужчины. Наоборот, они даже помогают. Только не держи в себе горе – это хуже всего…

Я безучастно сидел в низком неудобном кресле в кабинете директрисы бейт-авота и не слушал, о чём она беседует с Мартином. Потом они стали оформлять какие-то документы, и я, даже не глядя, что-то подписывал и выслушивал казённые слова сочувствия от заглядывающих в кабинет медсестёр и нянечек.

– Где она сейчас? – только и спросил я директрису.

– Её забрали в морг медицинского центра. Там всё подготовят и в день похорон привезут сразу на кладбище.

И тут я понял, что наша связь с мамой оборвана уже окончательно. Она и так в последнее время была какой-то непрочной, пунктирной, а теперь прервалась навсегда. Останутся только воспоминания и старые фотографии… А, кстати, сохранились ли они у меня? Нужно проверить.

От этой мысли мне стало немного легче, и я вздохнул.

– Вам налить воды? – участливо спросила директриса.

– Нет, спасибо… Мартин, ну, мы закончили? Можем ехать?

Находиться здесь я больше не мог. Однако директриса придержала меня за рукав:

– Может, хотите забрать вещи, которые остались после вашей мамы? Я попросила её сиделку собрать всё в один пакет.

Мне принесли большой пухлый пластиковый мешок, в котором лежали какие-то кофты, шарфы, мамины очки и одна единственная книга. Машинально раскрыв книгу, я увидел, что эта книга на русском языке. На светло-жёлтой обложке было вытеснено большими квадратными буквами «Алексей Толстой», а внутри «Собрание сочинений, том 8».

– Я возьму, пожалуй, только книгу, – сказал я, – а вещи и одежду кому-нибудь отдайте. Может, кому-то пригодится.

Директриса кивнула и отставила пакет в сторону.

– Ну, поехали? – Я оглянулся на Мартина, который складывал бумаги, выданные директрисой,