так нравилась новая пьеса Чехова «Вишневый сад», и она надеялась увидеть автора, который в то время находился в столице и договаривался о постановке новой пьесы на подмостках столичных театров.

Добравшись до заведения и раздевшись в гардеробе, прошёл в центральный зал, по дороге полюбовавшись крупной стерлядью в бассейне. Подскочивший половой, подпоясанный белоснежным фартуком, подвел к свободному, накрытому накрахмаленной скатертью дубовому столу с резными ножками на четыре персоны.

Усевшись за стол, ознакомился с меню «воскресного обеда». В 1885 году Константин Палкин ярко отпраздновал 100-летие фирмы «Палкинъ». И через полгода скончался. Ресторан перешел по наследству к его сыну, выпускнику Коммерческого училища Павлу. Семейный бизнес его мало интересовал, другое дело - карьера государственного чиновника. Поэтому в 1890 году он сдал ресторан в аренду Василию Соловьеву, предприимчивому купцу 1-й гильдии и владельцу гастрономического магазина в этом же доме. Тот подошел к делу с большим энтузиазмом: ввел практику «воскресных обедов» с музыкой, поначалу исполнявшейся оркестром лейб-гвардии Преображенского полка. А также ввел в моду «ужины после театров».

Также Соловьев сделал дополнительный акцент на продаже навынос. Тогда появилось выражение «соловьевский бутерброд» - еда, доступная по цене, но очень качественная.

В общем, мне повезло попасть на «воскресный обед» с утвержденным заранее меню. Согласившись с его составом, я велел нести всё и приступил к «Лукулловому пиру» под звуки струнного гражданского оркестра, так как Преображенский полк в полном составе убыл на Кавказ.

Это действительно был пир. Для начала парящий консоме Эстрагон и небольшие пирожки с обалденной мясной начинкой, которые просто таяли во рту. Затем кусок осетрины паровой по-литовски. Сочный кусок жиго английского барана с бобами и соусом демигляс. На жаркое куски очень вкусно приготовленных: пулярды, рябчика и серой куропатки, а к ним артишоки барегуль и зеленый салат со свежими огурцами. И это в начале марта заметьте. На десерт приличный кусок пирога «Шарлота Помпадур» с кофе.

И всё это удовольствие обошлось мне в два с половиной рубля. Дешевизной за счет утвержденного меню и привлекали «воскресные обеды» столичных обывателей. Это было что-то типа бизнес-ленча в моем прошлом-будущем, только с более изысканной кухней. В общем, просто прекрасный обед, продлившийся почти полтора часа и доставивший мне массу удовольствий.

В расслабленном состоянии я вышел из ресторана на улицу и решил пройтись до Николаевского вокзала. На улице началась позёмка. Как говориться, пришел марток, надевай семеро порток. А с учетом повышенной влажности с Балтики и наступившей темноты гулять дальше по улицам как-то резко расхотелось. А вот по вокзалу можно ещё побродить, послушать, о чем народ говорит.

Так и поступил. Ближе к девяти вечера, наслушавшись споров пассажиров о манифесте, и сам, поучаствовав в парочке жарких дискуссий, решил идти на квартиру, благо она была недалеко в Кузнечном переулке, всего-то пара кварталов. Дойдя по Лиговской улице до одноименного переулка, услышал женские крики, призывающие на помощь.

Проверив в кармане пистолет, вошел в слабо освещенный переулок и увидел интересную картину. Четверо здоровых мужиков, судя по одежде, представители рабочего класса, образовали полукруг, в центре которого стоял на коленях молодой человек без головного убора. Качнувшийся на ветру уличный фонарь, отбросив полоску света, позволил рассмотреть нижнюю часть лица юноши, явно залитую кровью.

- Ну шо, жидёнышь, будешь славить царя нашего Ляксандра, али дальше молчать будешь сацилист проклятый?! – пьяно проревел бычара, державший юношу за шиворот.

- Оставьте его в покое! Он же ничего вам не сделал! Боже, помогите кто-нибудь! - Громко раздался высокий женский голос, в котором слышались сдерживаемые слёзы и ярость бессилия.

Только сейчас я заметил в темноте приятный глазу женский силуэт и поспешно двинулся вперед, опасаясь за девушку.

Опасался не зря. Один из четверки, стоявший ближе всего к девушке с криком: «Заткнись, шалава!» - махнул рукой, и ту буквально смело с ног.

Разговаривать с этой четверкой было не о чем, поэтому, подскочив к ближайшему бугаю, нанес тому снизу вверх удар навершием трости в челюсть, вернув руку назад, махнул тростью боковым ударом, целясь в горло второму мастеровому, или кем он там был.

Оба удара прошли на оценку «отлично». Первый бык, получив в челюсть, рухнул на тротуар, как подкошенный. Второй упал на колени, держась за горло обеими руками, и пытался вздохнуть.

«Надеюсь, я не перебил ему гортань. Убивать я пока никого не хочу», - подумал я, делая шаг к третьему, державшему за ворот юношу.

- А тебе, жид, тоже юшку пустить за царя-батюшку?! – буквально прорычал тот, пьяно покачиваясь.

«Евреев у нас в родне точно не было. Как пел Высоцкий: «Если кто и влез в родню, так и тот татарин». Вот и у нас прпапра и сколько-то там раз там пра была татаркой. Аланки, черкешенки тоже были. Потому-то мы Аленины и чернявые практически все, но не жиды» - пронеслось у меня в голове, пока я, махом развернув трость вперед, сделал выпад.

Вас когда-нибудь тыкали в живот палкой весом больше двух килограмм с железным наконечником на конце. Поверьте – это очень больно. А если ещё удар наносится с вложением массы тела, то никакое пальто не спасет. Тем более, я попал туда, куда целил, а именно в печень. Третий бык, получив нокаут после такого удара, согнувшись, рухнул вперед, придавив своей тушей молодого человека.

Четвертый, ударивший женщину, быстро сориентировался и рванул какими-то прыжками мимо меня по переулку в сторону Лиговки с криками: «Караул! Наших бьют!»

Гоняться за ним не было времени, поэтому я поспешил для начала к женщине, которая пыталась подняться с тротуара, и это у неё плохо получалось. Подскочив к ней, я опустил ей руки на плечи, не давая встать.

- Не вставайте пока, сударыня. Хорошо, - произнёс я, убедившись, что девушка села. – А теперь посмотрите на меня.

Молодая женщина подняла лицо, и я увидел, что предо мною очень миловидная девушка с ярко выраженными еврейскими чертами лица, на лбу которой как на дрожжах наливался синяк.

- У вас кружится голова? – спросил я.

- Нет, - ответила девушка и несколько раз зажмурилась.

- Сколько пальцев? – я показал три пальца.

- Три. Я могу встать, сударь?!

- Аккуратно. Поднимаемся, - помог встать девушке, придерживая её за руку и талию.

Увидев, как молодой человек пытается выбраться из придавившей его туши, оба поспешили на помощь. Вытащили и поставили его на ноги, вернув на голову зимнюю шапку, после чего я подошел к получившему удар в горло. Тот продолжал стоять на