Нахмурившись, я качаю головой.

– Как такое может быть, что раньше ничего не происходило? – спрашиваю я. – Весна задерживается чуть больше чем на неделю, а влияние этого на природу уже сейчас более чем очевидно. Если Ванитас не было в течение целых тысячелетий, разве мир уже не должен был гореть в огне?

– Ванитас – важнейшее время года для людей, – объясняет Кево и смеется, когда я скептически смотрю на него. – Так, по крайней мере, гласит легенда. Ванитас – скорее сезон для людей, чем для природы. Весна, лето, осень и зима – это естественные времена года, поэтому Ванитас не оказывает такого большого влияния на природу, как остальные четыре. Тем не менее последствия есть, хотя они и наступают постепенно. Ты сама говорила о них на балу. Глобальное потепление – наиболее очевидное из них.

– Вот как?

– Ванитас – холодное время года. После того как Ванитас был исключен из цикла, его время было разделено между остальными сезонами. Большая часть отошла Зиме – то есть тоже холодному времени года, но какие-то дни были отданы лету и осени. Земля, конечно, приспособилась к этому, однако прежнего расклада не хватает, и вот поэтому планета реагирует на это массовым вымиранием, повышением уровня моря, таянием полярных льдов, массовыми циклонами… продолжать, наверное, можно до бесконечности.

В легком замешательстве я подтягиваю одну ногу к себе на сиденье и смотрю на Кево:

– То есть ты хочешь сказать, что отсутствие Ванитас является причиной изменения климата?

– Нет. – Он усмехается. – В изменении климата виноваты люди. Но и отсутствие Ванитас, конечно, не помогает. Это нарушает баланс.

– Ладно, – задумчиво говорю я. – А что насчет ледниковых периодов? Там что было между семьями?

Кево снова смеется.

– Без понятия. Но я уверен, что в то время кто-то из них крупно облажался.

Пытаюсь это себе представить. Что мой Дом мог сделать не так, чтобы вызвать гребаный ледниковый период? И почему я никогда не задумывалась об этом раньше? Мои мысли обращаются к семье, и я думаю о том, не это ли изучали Зара и Сандер на своих уроках. Возможно, они даже знали о Ванитас. Как минимум Зара знает – это очевидно.

– А что насчет Зары? – спрашиваю я через несколько минут, бросая на Кево быстрый взгляд.

– А что с ней?

Я цепляюсь за дверь, когда Кево резко ускоряется, чтобы пропустить грузовик, ползущий впереди нас.

– Какое она имеет ко всем вам отношение? Я видела ее с Катариной, и ты ее упоминал. С тех пор я больше ничего о ней не слышала.

– После… – Кево запинается и косится на меня. – После смерти Сандера мы были уверены, что следующим Стражем станет она. Тебя никто не принимал в расчет. Катарина должна была убедить ее нам помочь.

Едва я погружаюсь в мысли о Сандере, перед моим внутренним взором, как всегда, встает его бледное безжизненное лицо. Я невольно вздрагиваю.

– Ты знал? – тихо спрашиваю я. – Знал, что они его убьют?

Он энергично качает головой:

– Нет. Они просто хотели с ним поговорить. Я не знаю, как это могло настолько выйти из-под контроля. Клянусь тебе, Блум, я в этом не участвовал. Я бы никогда этого не допустил.

Я киваю. Я верю ему.

– Значит, Зара – ваша союзница?

– Больше нет, – нехотя цедит он сквозь зубы. – После того как Стражем назначили тебя, она начала вести себя довольно глупо и много болтала. Думаю, она разозлилась, что выбрали не ее. Катарина до сих пор поддерживает с ней контакт, но мы больше ничего ей не рассказываем. Мы ей не доверяем.

Я помню сцену на Весеннем балу, когда Зара обвинила меня в том, что я не подходила для выполнения обязанностей Стража. Теперь, когда я знаю, какую значительную роль она должна была сыграть в революции, мне даже слегка понятно ее разочарование.

– Мне трудно поверить, что она могла предать наш Дом, – размышляю я вслух. – Она всегда казалась мне образцовой ученицей.

– У людей много мотивов. Бывает, что каких-то из них мы не ожидаем.

Я усмехаюсь:

– Ого! Какая глубокая мысль!

Он тычет меня пальцем в бок.

– Ты удивишься, но во мне есть еще очень и очень многое.

– Думаешь?

– Я не просто безумно красивый и жутко накачанный, еще я глубокомысленный и очень-очень умный. Это не считая других моих удивительных качеств, конечно же.

– К примеру, твоей скромности?

– Почему я должен быть скромным? – с вызовом спрашивает он, подмигивая. – Я знаю, что я – просто великолепен. Причин для скромности нет.

– Ничего себе! – Я фыркаю, но не могу удержаться от смеха.

– Очень скоро ты со мной согласишься, – с ухмылкой уверяет Кево, проводя рукой по волосам. Следую за движением его руки и смотрю на мышцы, проступающие под его рубашкой, на секунду дольше, чем это необходимо. – Я в этом уверен.

Чувствую, что краснею.

– Иди ты к черту.

– И оставить тебя здесь одну? Конечно, нет.

Закатываю глаза, но ответить не решаюсь. Голова забита противоречивыми мыслями и чувствами, и в данный момент у меня нет желания даже пытаться их распутать. В этот самый момент мне удивительно комфортно в этой угнанной машине, в которой я рядом с Кево направляюсь в Гетеборг.

– А где ты вообще живешь? – Я уже несколько раз задавалась этим вопросом, потому что Кево никогда не рассказывал о доме. Однако до сих пор у меня не было возможности спросить его об этом.

– Когда не организую восстание в Норвегии, ты имеешь в виду?

Я смеюсь.

– Да, именно это я и имею в виду.

Кево смотрит на меня с веселыми искорками в глазах:

– Думаю, что в таком случае меня сейчас можно назвать бездомным или что-то вроде того. У нас с Кэт уже давно нет настоящего дома, ну, то есть дома или квартиры, в которую мы постоянно возвращаемся.

– Звучит печально, – осторожно замечаю я. – Грустно, когда у тебя нет ничего, частью чего ты мог бы быть. Не иметь ничего, где бы ты ни был.

– Как раз над этим мы сейчас работаем. – В голосе Кево нет горечи и злобы, но он звучит решительно, и я понимаю, что мой спутник имеет в виду. Если подумать, у меня теперь тоже нет такого места, которое я чувствовала бы своим, к которому бы принадлежала, а возможно, и никогда не было. Мой собственный дом всегда был золотой клеткой. Но теперь он представляется мне уже не просто клеткой, а тюрьмой. Кево, Кэт и других последователей Ванитас лишили дома много лет назад, и теперь пришло время его вернуть. А где будет мое место в этом новом мире, там будет видно.

Примерно через два часа Кево останавливается у придорожной забегаловки и заказывает нам гамбургеры и горячий кофе, а потом останавливается на пустынной парковке. После долгого сидения в машине мы решаем устроить небольшой пикник прямо на капоте машины. Прислонившись к автомобилю, мы стоим бок о бок и смотрим на заснеженный пейзаж. Будь это кадром из фильма про конец света, это было бы довольно красиво. Я всегда любила зиму, хотя это никак не связано с моим Домом или моей семьей. Зима волшебна, а то, что перед нами, – совершенная форма зимней страны чудес. Нет ни следов на белой поверхности, ни грязной слякоти по краям поля, перед которым мы стоим.