— Ну, когда я уже просто орать стала тебе в лицо, обкладывая матом, хлопая по щекам и тряся за уши… ну, пытаясь… — снова порозовела и отвела взгляд в сторону девочка. — Ты вдруг проснулся. Резко, страшно. Да ещё и руки в стороны с ногами раскинул, словно прыгнуть собрался… потом меня увидел и замер… но, главное, глаза были уже «живые», «осмысленные», а не «деревянные». Ты руки опустил, а я рванулась объяснять про ракету. Ну, дальше ты знаешь.

— Спасибо, — совершенно серьёзно и искренне сказал я ей. Не стал уточнять, за что именно. Ведь, не за то, что «спасла мне жизнь». На самом-то деле ведь, ни фига подобного — ещё пара итераций максимум, и я бы научился выживать в той ситуации. Жизнь двинулась бы дальше… Вот только, уже без Мари, без неё и с ещё тремя трупами экипажа на совести. Так что, полностью моя благодарность звучала: «Спасибо, что спасла себе и остальным жизнь, Алина». — Спасибо, — повторил я.

Девочка кивнула и улыбнулась.

— Ну, это было и в моих интересах, — улыбка получилась с некоторой хитринкой. С недосказанностью.

— А поподробнее, про «интерес»? — приподнял одну бровь я.

— Ну, я ведь уже упоминала, что могла предсказывать рынки?..

— Тридцать процентов мои!

— Идёт, — не стала даже пытаться возражать, возмущаться или торговаться она.

А я понял, что продешевил… но брать слова назад было поздно.

* * *

Глава 33

* * *

Что такое популярность? Это, когда тебя узнают на улицах, и журналисты берут интервью. Деньги, слава, фанаты, автографы. Так ведь? Всё верно, ничего не забыл?

А забыл я только одно: то, что сам — популярен.

Раньше, в Москве, от трогательной всенародной любви я был спрятан за высокими Кремлёвскими стенами, ограждён охраной, полицией, бронёй и Дружиной. Раньше. В Москве. А здесь Петроград.

И популярность моя, оказывается, не ограничивалась Москвой. Меня знали, помнили, слушали, любили и здесь, в столице Империи. Справедливости ради, стоит сказать, что не только меня, но обо всём по порядку.

Первый «звоночек», после которого уже стоило бы задуматься, «прозвенел», когда из динамиков над открытой ледовой площадкой, по которой мы с Алиной неслись, беседуя и взявшись за руки, вдруг полились первые аккорды Алининого «Танго».

Стоило, но не задумались. По крайней мере, я не задумался. Наоборот: заулыбался радостно — приятно же, когда звучит то, что сделано не кем-то, а именно тобой. Сюрпризно и приятно, словно подарок неожиданный получаешь.

Заулыбался, выехал на открытый участок катка, в его серединку, где всегда посвободней и поменьше народа, остановился и шутовски-галантно поклонился Алине, предлагая руку.

Девочка рассмеялась, изобразила «книксен» и руку свою вложила кончиками пальцев в мою. Отзвучали первые ноты «проигрыша», послышался Алинин голос и мы попытались повторить тот наш заученный и отрепетированный танец, который тогда, словно в прошлой жизни уже готовили к клипу, здесь, на катке, на коньках.

Самое интересное, что даже что-то получилось. Понятно, что лёд — это не паркет, а коньки — не танцевальные туфли, так что какого-то потрясающего изящества или особенной красоты у нас, не являющихся профессиональными фигуристами, не стоило и ожидать, но, хотя бы, ни разу никто из нас не грохнулся. Никаких зрелищных прыжков или сложных фигур. Просто танец, с упрощениями и поправкой на коньки. Не для зрелищности, для самих себя…

Главное — нам самим понравилось. Помогло разогнать слишком серьёзные и мутные мысли, навеянные разговором о «петлях».

Песня закончилась, последние такты отзвучали, мы поклонились друг другу и рассмеялись. Потом снова взялись за руки и помчались по кругу, выплёскивая вернувшееся хорошее настроение в физическую активность. Я люблю коньки. Люблю гонять на коньках. Просто гонять, без особых изысков и фигур высшего пилотажа, но гонять быстро! Всегда нравилось. И теперь нравится.

Вот мы и погнали. Как оказалось, Алина ездит ничуть не хуже. Во всяком случае, не медленнее. Так что, удовольствие мы получили. Гнали вперёд, вперёд и вперёд… не замечая, что всё больше и больше людей, присутствовавших кроме нас на этом катке, начинают на нас с ней оглядываться… и доставать смартфоны с камерами.

«Набат» забил уже на выходе с ледовой площадки, когда мы переобувшись обратно в свою обувь и накинув снятую ранее верхнюю тёплую одежду, распаренные, раскрасневшиеся и весёлые, поспешили прочь с катка, оставив недавно купленные коньки на скамейке возле пункта проката.

Можно бы и с собой забрать, но, честно говоря, было лень таскать их весь оставшийся выходной, портя себе удовольствие от него. Ведь, ещё не известно, когда будет и будет ли следующий. Да и пойдём ли мы когда-нибудь ещё на каток? А так — может, сгодятся кому. В добрые руки, как говорится…

«Набат»… В качестве набата выступила пара смешливых и слегка стесняющихся девчушек, что догнали нас уже на половине пути к берегу Невы, куда мы топали по расчищенной дорожке.

Догнали с нашими же коньками, которые они держали перед собой, словно, я не знаю, ценность? Или щит.

— Простите, пожалуйста! Вы на скамейке оставили! — выпалила одна из них, та, что побойчее.

— Спасибо, — с искренней улыбкой поблагодарила Алина.

— А вы Алиен⁈ — тут же выпалила вторая тот вопрос, что, видимо, разрывал её изнутри.

— А вы — Юрий Кавер?.. ой, простите, Долгорукий? Ваше Сиятельство? Простите…. — не сдержалась другая.

— Да, это мы, — первой сумела адекватно отреагировать Алинка. Видимо, у неё в этом опыт был больше. Я-то, честно сказать, стопорнулся немного от неожиданности. Как-то не привык к тому, что меня узнают… а ведь стоило бы!

— А можно автограф? — тут же перехватила инициативу у запутавшейся и засмущавшейся второй первая.

— Можно, — всё с той же улыбкой ответила Алина. — Только, чем и на чём… — задумалась она. Девочка тут же нырнула рукой в карман и выудила синий маркер. Видимо, побежав за нами, они успели подготовиться.

— Спасибо, — сказала Алина, принимая маркер. Потом изобразив мимолётные сомнения, взяла из рук девочки свои коньки и поставила на каждом ботинке по своей красивой размашистой росписи. После чего сунула маркер в руки мне.

Я автоматически принял и повторил за ней её действие, только уже со своей парой коньков. После чего, вернул и маркер, и коньки девочкам.

— Но как же?.. — растерялись они.

— Оставьте себе на память,