расходы составили почти 2 триллиона долларов. Его расходы на оборону составляли меньший процент от федерального бюджета, чем в годы правления Эйзенхауэра и Кеннеди (когда холодная война была наиболее острой, а финансирование внутренних целей было относительно низким). Тем не менее, расходы на оборону при Рейгане были огромными и составляли почти четверть федеральных расходов на протяжении большей части десятилетия.13

Наращивая оборону Америки, Рейган и его высшие советники надеялись, что им удастся запугать врагов за рубежом и тем самым свести к минимуму вероятность войны. В ноябре 1984 года Уайнбергер изложил этот образ мышления, который отражал его ужас перед убийством американских морских пехотинцев в Ливане в 1983 году, а также продолжающееся влияние войны во Вьетнаме на американское военное мышление. Соединенные Штаты, по его мнению, должны отправлять войска в боевые действия за границу только в крайнем случае и только при определенных особых условиях: когда под угрозой находятся важные национальные интересы, когда ясно, что Конгресс и народ поддерживают такой шаг, и когда политики имеют "четко определенные политические и военные цели", включая хорошо продуманную стратегию выхода. Прежде всего, Соединенные Штаты должны воевать только тогда, когда у них под рукой есть настолько превосходящая военная сила, что они уверены в победе без значительных потерь среди американцев.14 Позже, когда Колин Пауэлл стал председателем Объединенного комитета начальников штабов при президенте Буше, этот подход стал известен как "доктрина Пауэлла", которая диктовала действия США в войне в Персидском заливе 1991 года. "Война, - сказал Пауэлл, - должна быть крайним средством. И когда мы вступаем в войну, у нас должна быть цель, которую наш народ может понять и поддержать; мы должны мобилизовать ресурсы страны для выполнения этой миссии, а затем идти к победе".15 После 1983 года значительная часть денег, собранных на оборону, пошла на стратегическую оборонную инициативу Рейгана (СОИ), которая лично увлекала его больше, чем любая другая политика его президентства, за исключением снижения налогов. SDI не была чем-то, что он внезапно придумал, находясь в Белом доме. Она возникла из его ужасающего удивления, когда в 1979 году он узнал, что Соединенные Штаты, потратив миллиарды на наступательные вооружения, практически не имеют защиты от подлетающих ракет. Рейган испытывал вязкий ужас перед ядерной войной, которая, по его мнению, приведет к Армагеддону, и считал, что существующее советско-американское противостояние взаимного гарантированного уничтожения (MAD) путем наращивания наступательных ракет гарантирует либо капитуляцию Америки, либо взаимное самоубийство. Создание надежного оборонительного щита, такого как SDI, по его мнению, убедит СССР в бесполезности наращивания запасов наступательных вооружений. После этого может последовать разоружение.

Будучи оптимистом, Рейган также почти мистически верил в научную и технологическую изобретательность нации. Хотя он не понимал технологических аспектов SDI, он настаивал на том, что Соединенные Штаты должны сделать акцент на фундаментальных исследованиях оборонительного оружия космического базирования, такого как химические лазеры и пучки частиц, лазеры наземного базирования, лазеры накачки с ядерным наконечником и различные виды оружия кинетической энергии. Суть SDI заключалась в лазерах на ядерной энергии, которые должны были функционировать в космосе. Не зря скептики прозвали SDI "звездными войнами".16

Хотя различные оборонные подрядчики встали на сторону Рейгана, оппоненты поспешили оспорить его предположения. Некоторые из этих скептиков опасались, что SDI приведет к милитаризации космоса и, возможно, вызовет взрывы, которые опустошат его. Другие утверждали, что "Звездные войны" обойдут договор о противоракетной обороне (ПРО), который советская и американская стороны подписали в 1972 году. Другие мрачно предполагали, что SDI - это прикрытие, под которым в космосе может быть размещено и наступательное оружие. Они опасались, что Советский Союз, опасаясь, что SDI позволит Соединенным Штатам безнаказанно нападать, может ответить на инициативу превентивным ударом, чтобы разбить Америку до того, как она успеет разместить свою новую систему обороны. По меньшей мере, добавляют критики, Советы разработают новое и более сложное наступательное оружие, которое сможет пробить любой защитный щит, который американские ученые смогут возвести. Большинство ведущих ученых соглашались с тем, что ни одна оборонительная система не может обеспечить полную защиту от вражеских атак. Некоторые противники SDI считали, что Рейган сошел с ума и пускает нацию в чрезвычайно дорогостоящую, полубезумную авантюру в странное и неизвестное.17

По мере того как в середине и конце 1980-х годов американские расходы на SDI и другие оборонные объекты росли, критики, подобные этим, сумели вызвать значительные дебаты. Особенно заметным скептиком был Пол Кеннеди, британский ученый в области международных отношений, преподававший в Йельском университете. В конце 1987 года он опубликовал длинную и эрудированную книгу "Взлет и падение великих держав", которая привлекла большое внимание и была продана тиражом более 225 000 экземпляров в течение следующего года.18 Соединенные Штаты, признавал Кеннеди, все еще остаются могущественной страной - "в своем собственном классе в экономическом и, возможно, даже в военном отношении", - но они слишком много делают, вмешиваясь в дела всего мира. Слишком долго она вносила значительный вклад в "спиралевидную гонку вооружений", тем самым нагнетая напряженность в мире. По его словам, большие расходы на оборону в Соединенных Штатах искажают экономические приоритеты, ослабляют внутреннюю инфраструктуру и приводят к "масштабному долгосрочному снижению занятости американских "синих воротничков". Короче говоря, Соединенные Штаты виновны в "имперском перенапряжении". Если они не исправятся, их постигнет участь имперской Испании конца XVI века и Великобритании конца XIX. Перефразируя смертельно серьезное высказывание Джорджа Бернарда Шоу о Британии, он написал: "Рим пал, Вавилон пал, придет и черед Скарсдейла".19

Внимание к книге Кеннеди, которую вряд ли можно было прочесть быстро, говорит о том, что он задел за живое. В течение следующих двух лет страхи по поводу американского экономического и политического "упадка" - упадка, вызванного, как утверждали Кеннеди и другие, отчасти чрезмерными расходами на оборону, - казалось, охватили всю культуру. Многие американцы уже были близки к панике после стремительного падения фондового рынка 19 октября 1987 года. В тот день, "черный понедельник", промышленный индекс Доу-Джонса упал на 23 процента, или 508 пунктов, и закрылся на отметке 1738,74. Это было крупнейшее однодневное падение в истории Соединенных Штатов. Федеральная резервная система, которую в то время возглавлял Алан Гринспен, быстро приняла меры, чтобы предотвратить дальнейшее падение, предоставив кредиты, которые поддержали банки и инвестиционные дома. Этим Гринспен порадовал руководителей корпораций, многие из которых впоследствии его превозносили. Но резкое падение стоимости акций резко обнажило спекулятивный избыток, охвативший Уолл-стрит в 1980-х годах, и напугало руководителей компаний, держателей акций и многих других американцев. Только в сентябре 1989 года рынок превзошел максимум, существовавший до краха 1987 года.

Особую тревогу вызвало появление "азиатских тигров",